Виртуоз
Шрифт:
Аврор невидяще уставился на коврик, украшенный переплетенными ветвями с зелеными причудливыми листьями - порой между ветвей проскальзывала змея, извиваясь в листве лениво, отвратительно грациозно. Редкостное украшение - движущаяся вышивка.
Внутри, по кавернам тела, которых физиологически просто быть не должно, но они все равно были, эти пустоты, - Гарри казалось, что в нем есть полости, перемежающие его плоть и кровь, как слои джема перемежают бисквит в рулете, - внутри него тоже ползала змея, ленивая, холодная, тяжелая, как резиновый
Отвратительное ощущение.
Гарри сидел и тупо ждал, прислушиваясь к звукам, доносившимся из коридора.
Через маленькую вечность щелкнул отпираемый замок, скрипнула дверь.
Драко вошел, вытирая потемневшие влажные волосы концом огромного полотенца, скользнул по Гарри мимолетным взглядом. Повернулся, открыл свою половину шкафа, доставая «Чудо-Локон», прибор для укладывания волос. В его действиях не было ничего от вдохновенного священнодействия журнально-глянцевых колдунов и ведьм, занимающихся «важнейшим делом жизни любого волшебника» - уходом за собой. Только автоматизм, выдававший привычную, давно приевшуюся рутинность.
– Драко, - сказал Гарри.
Тот, держа в руках «колпак», то самое железное конусообразное ведро, когда-то рассмешившее аврора почти до слез, обернулся.
– Сегодня у нас был твой отец.
* * *
Руки готовы были опуститься; укладыватель волос как-то вдруг потяжелел, потянул вниз. Драко небрежно, не глядя, стукнул по дверце ладонью, и та захлопнулась с негромким стуком.
Пройдя несколько шагов до кресла, Драко бережно опустил туда шлем.
Что ж, этого следовало ожидать. Отец, убедившись в том, что сын не желает слушать его правильные и неопровержимые доводы, зашел с другой стороны.
Но это было нечестно, нечестно по отношению к нему! Слишком рано. Слишком поздно.
– Так не вовремя… - Драко произнес это вслух.
– Может, объяснишь?
– Гарри встал, складывая руки на груди.
Неосознанный психологический жест «глухая оборона». Или активная? Наступательная? Драко сел на краешек кресла, сдвинув колени, подняв ладони к вискам.
«Эмбрион», «шалаш», «домик» - дементор бы все побрал, в голове вертится азбука невербального общения, когда жизнь уносит ураган.
Драко не знал, что ему делать. Как и всякое стихийное бедствие, ураган налетел внезапно, заставив растеряться, застав врасплох, приведя в смятение. Драко не мог ничего сделать, у него не было выбора, не было выхода; точнее, ни один выход его не устраивал.
– Что он сказал?
– чужим голосом спросил Драко.
И Гарри развеял последние надежды:
– Все.
После этого убийственно короткого и исчерпывающего слова можно было с полным правом падать в пропасть отчаяния. Не было дорог, не было направлений, осталась только темная пустота.
Драко сидел в кресле, и лицо у него было устало-обреченным.
Поняв, что от Малфоя ему действий не дождаться, Гарри прошелся взад-вперед, нервно сжимая руки. Остановился,
– Почему ты мне ничего не сказал? А, Драко?
– Я не хотел… - прошептал тот.
– Я не знал - не знал, что это чары вейл. А отец сказал слишком поздно. После статьи, когда все уже пошло вразнос! Думаешь, я позволил бы этому случиться, если б знал? Зачем мне это?! Гарри, у меня невеста была! У нас дети должны были быть … как у нормальных…
Малфой вскочил с кресла, неосознанно сжимая руки в кулаки, царапая ногтями ладони. Губы его шевелились, как будто он не мог найти слов, способных убедить сейчас аврора, и он перебирал одинаково бессмысленные варианты.
Гарри устало посмотрел на любовника, отвернулся, подошел к окну.
Рванул штору, прикоснулся к гладкому, прохладному косяку. Темнота за окном рассеивалась конусами света от ряда аккуратных, уходящих в глубину улицы фонарей.
– Я не хотел! Не хотел! Думаешь, мне это надо?
– Драко за спиной заговорил истерично, захлебываясь словами, и голова отозвалась на повышенные тона приступом боли.
– Но я не смог. Не сумел! Я же пытался тебя бросить, ты ведь помнишь? Но… это сильнее меня, Гарри… Это слишком сильно, чтобы с ним можно было бороться. Гарри, ты мне веришь?
Гарри смотрел тоскливо на пустынную улицу, слыша, как за его спиной быстро и часто дышит Малфой.
– Веришь?
– спросил Драко, и Гарри обернулся.
– Не знаю. Может быть.
Драко стоял поникший, печальный, смотрел в сторону обреченно, понимая, что больше от него ничего уже не зависит; готовый покориться решению любовника.
– Почему ты раньше молчал?
Драко взглянул на аврора исподлобья, развернулся вполоборота, уставившись в стену:
– Я боялся, что ты уйдешь. Что ты теперь собираешься делать?
– Спать, - сказал Гарри.
– У меня был сложный день.
Драко молчал, не двигаясь.
Гарри прошел в трех дюймах от него, снял покрывало с кровати, расстегнул рубашку - и поморщился от боли, стягивая рукав. В спине натянулась какая-то струна, последствие ковентрийских акробатических упражнений; казалось, что она вот-вот не выдержит и лопнет.
Никогда еще у Гарри не было проблем с позвоночником.
«Старость, - подумал он.
– В неполные 23 я уже старик. И физически, и… морально».
Он развернулся к Малфою, прищурился, глядя на любовника в упор.
– Не обманывай меня больше. Никогда, - сказал он.
– Что дальше-то будет?
– спросил Малфой безысходно.
– Жизнь покажет, - ответил Гарри.
– Сам-то что думаешь?
– Я не знаю, - Драко подошел к креслу, взял укладыватель для волос.
– Может, я тебя брошу. Может, ты бросишь меня. Сколько уже прошло - месяц?
Если считать со дня встречи в баре, месяц уже прошел. Если накинуть полмесяца для надежности, период ожидания должен был затянуться до самой весны.