Виртуоз
Шрифт:
– А жалко, что ты уходишь, - сказал Зик.
– Я редко привязываюсь к людям. К тебе - привязался.
Гарри задумчиво водил вилкой, размазывая соус по ломтикам пережаренной картошки. Ему стало тепло от этих простых слов.
– Как думаешь, может, мне не стоит уходить?
– спросил он.
– Стоит, Гарри. Стоит. Ты ведь можешь больше, чем то, что делаешь сейчас. Фриз правильно тебя выбрал.
– А если я не хочу делать больше? Я никогда этого не хотел. Меня всегда толкали вперед…
– Значит, такая у тебя судьба, - без особого
– Гордись! Ты был рожден, чтоб делать это!
Гарри улыбнулся пафосу в голосе напарника.
– Мне будет тебя не хватать, - он отложил в сторону вилку.
– Знаешь, мне всегда везло с друзьями…
Горло перехватил неожиданный спазм; Гарри опустил голову, пытаясь скрыть одолевший его приступ неуместной сентиментальности: к счастью, Зик этого не заметил.
– И не только, - сказал он, напряженно глядя Гарри за плечо.
– Скоси глаза налево - осторожно, спугнешь!
– везунчик же ты, Поттер...
Гарри последовал совету и углядел Еву Адамс, хорошенькую русокосую стажерку из Департамента магического правопорядка. Девушка, как всегда, смотрела на него.
– Парни уже ставят, когда у вас с ней будет, - сказал Мэдривер.
– Ты как? Готов к срыванию яблок?
– В аврорате не парни работают, а сплошные гиппогрифы, - Гарри со стуком поставил на стол чашку с тыквенным соком.
– Она еще совсем ребенок. А у меня есть партнер.
Зик ухмыльнулся недоверчиво, как бы говоря: «Заливай, заливай…», - он верил в простые природные инстинкты, а слово «моногамия» было для него сродни понятиям «глупая романтика» и «юношеский идеализм»; Гарри дернулся, собираясь раз и навсегда прояснить свое отношение к женщинам в частности и к любви в целом, но тут в руку ему влетела записка.
Аврор чуть не подскочил; оглянулся: да, сиреневый самолетик могла отправить в полет только прошедшая мимо их столика к двери Ева.
– Молодец, девочка, не теряется!
– в полном восторге зашипел Зик.
– Ну, что пишет? Свидание назначила? Или в любви признается?
– Ты слишком рано делаешь выводы, - пробурчал Гарри, неохотно разворачивая бумагу.
«Мне нужно с вами поговорить, - было написано узким наклонным почерком, - я должна рассказать нечто важное. Пожалуйста, не могли бы вы подойти сегодня вечером в маггловский бар «Модерн» в 8:00?
Это очень важно.
Е.А».
– Ну, что?
– спросил Зик.
– Вряд ли то, что ты думаешь, - Гарри свернул записку и сунул в карман.
– Видимо, у нее какие-то проблемы.
– Ага-ага, - покивал головой напарник.
– Спорим, будет в любви объясняться?
– Если проиграешь, напишешь на пергаменте сто раз: «Долой цинизм», разорвешь в клочки и съешь.
– О’кей, если выиграю, скажешь своему Малфою: «Детка, попроси на коленях секса у своего папочки».
Гарри поморщился и подумал, не отказаться ли ему от пари, но Зик уже протягивал свою палочку.
Напарники
* * *
* * *
Драко сидел со словарем на кухне. Он накрыл на стол, пока Гарри переодевался в домашнее, и теперь меланхолично цеплял на вилку листок салата, одним глазом при этом поглядывая в словарь.
Это не значило, что еда не интересовала аристократа в принципе, и Драко довольствовался пищей духовной. Просто он ужинал два раза: сначала сам, а затем в обществе Поттера.
– У тебя ужасные друзья, - сообщил он сотрапезнику.
Гарри чуть не подавился, проглотив не разжеванный кусок:
– Что?
– Ты хотел спросить, как мне показались твои друзья. Я и говорю - ужасные. Не имеющие понятия о правилах поведения, неотесанные, грубые, вульгарные. Впрочем, чего еще ждать от твоих друзей, если сам ты такой, - Драко вздохнул.
– Не нашего круга.
– То-то у тебя друзья в Хогвартсе были - настоящие аристократы, - ядовито заметил Гарри.
– Как сейчас помню - Крэбб! Трескал так, что щеки отросли до плеч. Гойл! Пил сливочное пиво бидонами, а потом строил глазки мадам Розмерте, как будто ни разу в жизни в зеркало не смотрел.
– Я ссориться не хочу, - мирно сказал Малфой.
– Просто говорю, что подумал о твоих друзьях. А подумал о них то, что есть.
– Иногда я думаю, что запал только на твою внешность, - пробурчал Гарри.
– Больше в тебе ничего хорошего нет. Кажется…
– Я делаю тебе массаж!
– возмутился Драко.
– Кто бы еще разминал твою спину, которую ты где-то якобы потянул? Подумать только - в 22 года заработать остеохондроз! А что будет в сто? Я должен буду катать тебя в инвалидной коляске?
Гарри неудержимо заулыбался: ему понравились слова про сто лет.
– Да, массаж - это твое несомненное достоинство, - согласился он.
– Ладно, засчитано.
Драко развалился на стуле, закинув руки за голову, и продолжил:
– А еще я умный, перспективный, талантливый, обаятельный, быстро схватывающий, практичный…
– Занудный, болтливый, меркантильный, самовлюбленный, много о себе воображающий тип, - подхватил Гарри, - и, что хуже всего, эти качества с возрастом только усилятся, так что не знаю, как мне терпеть тебя в 100 лет.
Они уставились друг на друга, и Малфой буркнул:
– Ну, ты тоже не мечта человечества, знаешь ли, - и тут же сменил тему, как ни в чем не бывало (за это ему половину грехов можно было скостить - он всегда умел уходить от конфликта. Гарри это не удавалось):
– Не очень-то тебе по душе твоя новая должность?
Гарри поковырялся в десерте - сладкое с возрастом ему разонравилось, и признался честно:
– Мне просто не хочется лезть во что-то новое. Что-то осваивать, что-то на себе тащить. В Секретном работа знакома уже до мелочей… да и я не тщеславен. Хотя платить как начальнику мне будут больше.