Виртуоз
Шрифт:
– Сколько?
– оживился Малфой.
– 500.
Драко присвистнул, но затем подсчитал что-то и нахмурился:
– 125 галлеонов дочери, так?
– сказал он.
– Конечно. Она же моя дочь, - Гарри отодвинул десерт.
– И до двадцати пяти лет… - мрачно произнес Малфой.
– Разумеется. А то ты законы не знаешь… - Гарри встал.
– Спасибо за ужин. Посуду помою потом.
– Четверть зарплаты!
– воскликнул Драко голосом, каким банкиры в кино произносят: «Я разорен!»
– Меркантильный же ты, Малфой, - вздохнул
У Драко Малфоя помимо аристократических достоинств имелись и аристократические недостатки. Например, он очень не любил выпускать из рук хоть один галлеон.
За двадцать два с половиной года своей жизни Гарри успел убедиться, что богатые отличались от бедных вовсе не тем, что швыряли деньги горстями направо и налево: напротив, они садились на груду денег и готовы были за нее удавиться.
В этом отношении Драко был настоящий Дракон. Пожалуй, Смауг из сказки про хоббита признал бы в нем родственную душу.
Гарри сбежал наверх, пытаясь не слушать гром посуды, сгруженной в мойку раздраженным любовником. Посуда продолжала греметь: видимо, Драко зачаровал ее, таким способом донося до Гарри свое недовольство.
Но у аврора были свои методы противодействия, выработанные за годы семейной жизни. Правда, в Норе он мог слушать музыку только на мобильнике, больше там ничего не работало. Зато здесь…
Поставив в «сидиром» диск, Гарри нацепил наушники и врубил на полную мощность The Prodigy.
* * *
В баре, где в прошлом году Джед Брэстед и Томас Вултон встретили убийцу-вампира, гремела музыка и метались по полу разноцветные кислотные пятна, изображавшие «светоэффекты».
Молоденькая девчонка на сцене с конским хвостом, с подведенными черным глазами, похожая на ведьму в представлении обывателя, кричала под музыку в микрофон, а два парня за ее спиной колотили по гитарным струнам, самозабвенно мотая длинными, грязными на вид волосами.
Гарри поискал взглядом Еву и увидел ее за угловым столиком. Девушка выглядела испуганной и зажатой. Наверное, к ней уже пытались подсесть познакомиться.
Заметив Гарри, она вскочила, замахала рукой, заулыбавшись. Он коротко кивнул ей и направился к столику.
– Добрый вечер, мисс Адамс. Шумное здесь место, не находите?
– Что?
– Я говорю, может, сменим заведение?
– Ах, да, конечно! Я сейчас!
Лишь когда они вышли на улицу, Гарри осознал, что теперь это действительно похоже на свидание.
Но деться было некуда, и, подчиняясь вложенным в него джентельменским рефлексам, Гарри спросил покорно:
– Куда бы вы хотели пойти?
– О, куда угодно, - девушка смутилась.
Гарри открыл дверцу «ягуара», усадил даму и обошел машину спереди, мысленно кляня себя идиотом. Чтоб он еще хоть раз в жизни с кем-то спорил!
– Так что вы хотели мне сказать?
– спросил он суховато, выруливая со стоянки.
– Мы можем никуда не ехать, - быстро сказала Ева, теребя пальцами ремешок сумочки.
– Я могу рассказать прямо здесь. Я… в декабре я гостила у моего
Гарри нажал на педаль тормоза. «Ягуар» прижался к обочине, послушный воле владельца.
Почему он не задумывался о возможности преступного сговора? Может быть, результатам анализов, сделанных Снэйком, вообще не следовало доверять?
– Мистер Поттер?
– Ева неуверенно смотрела на него, лицо ее в полумраке салона белело.
– Мисс Адамс, - Гарри повернулся к девушке, склонил перед ней голову, - вы просто чудо.
– Ева расцвела, это было заметно даже в темноте, и Гарри отчего-то почувствовал себя неловко.
– Спасибо вам огромное. Вы замечательная! Вы очень мне помогли! Я этого не забуду. А сейчас… мне нужно работать. Ева, вы сможете аппарировать отсюда?
Ева с готовностью кивнула, преданно глядя на аврора: ее голубые, светлые-светлые глаза казались стеклом, закрывающим два колодца в весеннее небо, - и Гарри, поддавшись неясному порыву, наклонился к стажерке и поцеловал ее в гладкую щеку.
Снэйк жил, как ни странно, в маггловском районе Лондона, на десятом этаже панельной четырнадцатиэтажки.
Гарри поглядел на табличку на углу дома и кинул в бардачок взятую в Министерстве личную карточку Саладина Снэйка.
С лицевой стороны карточки зрителям улыбался неприятный старик, а на оборотной указывалась полная информация о семье, послужной список и домашний адрес.
Саладин Снэйк был женат, имел двух детей (сын и дочь жили отдельно), работал на одном и том же месте сорок пять лет, в качестве фамилиара держал тридцативосьмилетнего попугая.
Гарри вылез из машины и глубоко вдохнул. Потянулся, расправляя тело: по венам иголочками бежал адреналин, в руках и ногах пела легкость и свобода; Гарри чувствовал, что может взлететь на десятый этаж, не переводя дух. Его переполняла энергия.
Но он сдержал себя и вызвал лифт.
Стоило мотаться по всей Англии; чуть не погибнуть в шахтах Ковентри, когда убийца жил рядом, под боком? Возносясь в железно-пластиковой коробочке вверх, Гарри прикидывал, какую роль мог сыграть Снэйк: был ли он вдохновителем убийств или только их покрывал?
Выйдя на десятом этаже, Гарри решительно нажал пуговку электрического звонка. Послышались шаги - старушечье шарканье - и визгливый женский голос спросил:
– Ковой-то там принесло на ночь глядя?
– Вон! Вон! Вон!
– раздалось по ту сторону двери, и аврор от неожиданности вздрогнул.
Попугай. У Снэйка живет 38-летний попугай. Не самая воспитанная, очевидно, птица.
– Аврорат, - сказал Гарри.
– Мне нужен Саладин Снэйк.
– Это что за шутки такие?
– завопила старуха.
– Чиво Саладин такого сделал?