Вирус бессмертия

Янковский Дмитрий Валентинович

После недолгих колебаний Богдан вызвал в памяти уже стершийся Знак Шамаша, впустил в себя его жар и ускорил заживление ран, тем самым сократив срок их общего с Шамхат бессмертия. За все необходимо платить, даже за чудо. Но сейчас эта плата была оправданной – Богдану было необходимо крепкое, здоровое тело, чтобы беспрепятственно покинуть резиденцию посла.

Раны окончательно затянулись, кости обрели прежнюю крепость, а жилы и мышцы восстановили подвижность. Тело было готово к решительным действиям, но Богдан не спешил вставать с кровати.

«Если

я уйду прямо сейчас, то новый Знак Шамаша, который должен быть на фотографиях с парохода, будет для нас с Шамхат навсегда потерян, – подумал он. – Сколько нам тогда останется? Ну, еще лет на пятьдесят хватит того знака, который у меня есть, а потом часы ускорят свой ход, отмеряя остатки обычной человеческой жизни. То есть в общей сложности лет восемьдесят-девяносто с учетом того, что через пятьдесят лет мы начнем стареть. Встретившись после долгого расставания, мы проживем лишь миг в сравнении с уже прожитым. А затем расстанемся навсегда. Нет! Шамхат на свободе, она занимает важную должность, изобрела новый способ печати на шелке, а значит, пока она в безопасности. Несколько часов ничего не решат. Надо дождаться Хильгера».

Он закрыл глаза и принялся разрабатывать план, как без стрельбы и убийств уйти отсюда, найти Шамхат, пересечь границу и навсегда покинуть эту негостеприимную заснеженную страну.

Около семи часов вечера вернулся Хильгер. Вид у советника был более чем возбужденный, в руках он держал пухлый пакет.

– Вы взволнованны, Хильгер! Что случилось? – спросил Богдан.

– Я получил рисунки знаков, точные копии сделанных Карлом.

– Что с ним?

– Умер. – Хильгер присел возле кровати. – Остановка дыхания. Возьмите вот это.

Богдан принял из рук советника пакет. От его внимания не ускользнул оттянутый правый карман советника. Наверняка и за дверью, и под окнами достаточно вооруженных людей, чтобы не дать добровольному пленнику никакой возможности к бегству.

Развернув пакет, Богдан осмотрел рисунки. Почти все они были пустышками, пробами пера, неуклюжими попытками срисовать то, что должно само выплеснуться на бумагу. Они не стоили времени, потраченного телеграфистами.

– Определенно это рисунки реципиента, – сказал он. – Круг и вписанные в него треугольники. К тому же рисунки торопливые, что характерно. Но законченной фигуры нет, так что это все бесполезно.

– Посмотрите вот это. Ганс! Будь любезен!

Подтянутый молодой человек вошел в комнату, передал Хильгеру рулон ватмана и тут же удалился.

– Здесь копия рисунка, сделанного кровью на стене. Это последнее, что нарисовал Карл.

Богдан поднялся с кровати и раскатал лист ватмана. Копия действительно была выполнена в высшей степени профессионально. Четкие линии, выверенные пропорции треугольников. Это был Знак Шамаша. Новый.

– Это Знак Бога, – спокойно кивнул Богдан. – Новый, чистый и неиспользованный.

– Тогда мне хотелось бы знать, как его можно использовать.

– Я уже говорил. Его необходимо

запомнить до такой степени, чтобы можно было перенести на бумагу по памяти. Этот образ произведет в мозгу все необходимые изменения, и дальше человек сам поймет, что нужно делать. Это в общих чертах.

– Что значит – в общих? – Хильгер вынул руку из кармана, оставив там пистолет, которым секунду назад хотел воспользоваться.

– Если говорить о частностях, то необходимо во время запоминания произносить мантру, то есть создавать акустические колебания определенного перепада тонов.

– И что это за мантра?

– Разве я обещал вам ее сказать? – улыбнулся Богдан. – В меня уже, извините, стреляли. Я уже умный, хитрый, расчетливый. Знак будет срисован не кем-то, а мной. У нас с самого начала был такой уговор. Разве нет? Еще был уговор о том, что часть полученной энергии я использую на исполнение того желания, которое вы мне скажете.

– Черт! – выругался советник. – Вы всегда так просчитываете ходы?

– А что, по-вашему, позволило мне прожить пять тысяч лет?

– Резонно, – вздохнул Густав. – Какие условия вам нужны для запоминания Знака?

– Погодите, господин Хильгер, – сказал Богдан. – У меня есть для вас еще более выгодное предложение. Я могу вам назвать мантру в обмен на адрес штаба Дроздова. Тогда никому ни с кем не придется делиться энергией. Вы сможете использовать всю энергию этого Знака, а я, убив реципиента Дроздова, использую Знак, нарисованный им.

– И вы ради журавля в небе упустите синицу в руках? – спросил Хильгер по-русски, давая Богдану понять, что те, кто могут их подслушать, говорят по-немецки.

– Никакого журавля и никакой синицы, – по-русски же ответил Богдан. – Все дело в том, что, поделившись с вами энергией, я получу ее меньше. А учитывая, что у меня есть еще с кем ею поделиться, то мне предпочтительней использовать Знак целиком.

– А что вам мешает запомнить этот Знак и использовать всю энергию?

– Маленькая глупость, которую придумали боги. Проблема в том, что свойства фигуры таковы, что она безупречно ложится только в мозг того человека, который сдержал данные по ней обещания. Если я попробую вас обмануть, то не смогу использовать Знак. До обидного просто. Поэтому я готов отдать вам этот рисунок и мантру в обмен на адрес. Кстати, адрес также привязан к Знаку, так что не пытайтесь выдать мне липовый. Согласны? Синица-то остается у вас в руках.

– Согласен.

– Тогда выведите меня отсюда. В месте, которое покажется мне безопасным, я передам вам мантру, а вы мне адрес. Годится?

– Вполне, – кивнул Хильгер. – Подождите, сейчас вам принесут одежду. Ганс! Доставьте одежду, приготовленную для господина Громова.

Через десять минут Богдан облачился в роскошные шерстяные брюки, обул обитые изнутри мехом ботинки, надел сорочку, шерстяную жилетку и пиджак с начесом, а поверх накинул шарф и длинное шерстяное пальто. Дополнила наряд меховая шапка.