Вирус бессмертия
Шрифт:
– Мы обрели бессмертие! – радостно закричал он. – Я загадал желание, чтобы мы с тобой никогда не постарели, чтобы Похититель навсегда позабыл наши с тобой имена!
Вопреки страхам Шамхат, вскоре Энкиду успокоился и стал прежним. Он ласкал ее каждую ночь, он подолгу с ней говорил и восхищался песнями, которые она сочиняла.
Получив неуязвимость от ран, они решили не уходить в горы Ливана, а вернуться в Урук. Там они сочинили историю о том, что нашли цветок бессмертия на дне океана, но его унесла змея. Через три года Энкиду приказал строить новые стены вокруг Урука – вшестеро выше прежних.
Иногда Энкиду отправлялся в походы, командуя войсками, но, к радости Шамхат, всегда возвращался неуязвимым.
– Мне так одиноко, когда тебя нет рядом, – вздохнула она. – Без тебя плач моей души ищет выхода. И мне кажется иногда, что не волшебный цветок спасет тебя от смерти, а мои мечты о тебе, моя любовь. Посмотри, что я написала.
Энкиду положил таблицы к себе на колени и прочитал:
Ты все, что есть у меня,Ты все, что в жизни хочу.Когда увижу тебя,На небеса улечу.Пускай сейчас далекоПлывут твои корабли,И мне одной не легкоНа этом крае земли.Тысяча лет любвиБудет у нас с тобой.Тысяча лет любви,Любимый мой.Тысячу лет любвиМы проживем, как час,Тысяча лет любвиДля нас.Пускай проходят скорейПустые дни без тебя,Среди ста тысяч людейЯ как в пустыне одна.Плывут твои кораблиВ штормах и штилях морей.Я знаю, в дальней далиМечтаешь ты обо мне.Тысяча лет любвиБудет у нас с тобой.Тысяча лет любви,Любимый мой.Тысячу лет любвиМы проживем, как час,Тысяча лет любвиДля нас. [2]2
Вольный перевод с шумерского А. Сашневой.
31 декабря 1938 года, суббота.
Резиденция германского посла.
Чистый переулок
Уборщица вытерла пыль с подоконника и взялась смахивать ее с картин на стенах, с книжной полки, с люстры под потоком. Наконец добралась до тумбочки.
– Позволите мне смахнуть пыль со спинки кровати? – на ломаном немецком спросила женщина.
– Я говорю по-русски, – ответил Богдан. – Смахивайте.
Он сел, чтобы уборщица могла беспрепятственно выполнить работу. Когда она наклонилась, он с удивлением увидел, что узор на ее платке представляет собой не просто белые крапинки, как поначалу ему показалось, а знаки клинописи.
– Где вы взяли такой платок? – скрывая волнение, спросил он. – Очень красивый платок. Не могли бы вы сказать, где его приобрели?
– Этот-то? Это дочка сегодня с утра подарила. На Новый,
– Подходит, – улыбнулся Богдан. – А вы позволите посмотреть подробнее? Я хотел бы купить такой же для дочери.
– Пожалуйста, – уборщица развязала платок и протянула Богдану.
Ему стоило огромных усилий не выхватить ткань из ее рук, не прижать к лицу и не разрыдаться в голос. Он сразу узнал этот текст, написанный Шамхат пять тысяч лет назад в ожидании его возвращения. Клинописные знаки словно ожили, запев голосом любимой под стук небольшого бронзового барабана: «Тысяча лет любви будет у нас с тобой, тысяча лет любви, любимый мой».
Как ни хотелось Богдану забрать этот платок себе, он вернул его хозяйке и снова улегся на подушку. Сердце колотилось, пытаясь выскочить из груди и быстрее хозяина оказаться на фабрике «Красная Роза».
«Это послание. Все, как в прошлый раз. Великий Шамаш! Все повторяется, как заколдованное! Как же разорвать этот проклятый круг?»
Богдан закрыл глаза. Впервые судьба насильно разлучила его с Шамхат в стране горбоносых, где его звали Фаддеем. Гонец умер у его ног от истощения и жажды, принеся весть о том, что враг ворвался в город, где осталась Шамхат. Три дня перехода по пустыне – тяжелый путь. Много воинов остались мертвыми за спиной своего предводителя, прежде чем Фаддей с остатками войск ворвался в пылающий город. Но улицы его оказались пусты, лишь тела погибших валялись между домами. Шамхат не было среди мертвых, и Фаддей, не теряя времени, вскочил на коня.
Но никто из его воинов не отправился вслед за ним – одни бросились собирать оставшееся добро, другие оплакивали умерших. Под беспощадными лучами солнца Фаддей загнал коня на второй день пути. На третий он остался в пустыне без воды и без пищи. Если бы не действие цветка бессмертия, он бы навсегда превратился в высохшую мумию. Он выжил, но враг ушел от погони.
«Сколько лет я прожил без нее? – стиснув зубы, вспоминал Богдан. – Пятьсот? Да, не меньше».
Может, он потерял бы Шамхат навсегда, если бы она не оставила ему послание. Тогда, в Испании, его звали Теодоро. Спасаясь от проливного дождя, он заглянул на огонек в одну из придорожных харчевен. Там же, разложив у камина мокрые плащи, сохли двое парней и очень худая девушка с бледной кожей. Видно было, что она страдает от осенней непогоды и от острого недостатка звонких монет в кошеле. На столе перед ними стояла только тарелка квашни – одна на четверых. У Теодоро же, после очередного путешествия в Альбион, денег было хоть отбавляй. Но давать кому-либо подачку он считал унизительным.
– Вы похожи на бродячих артистов, – окликнул он промокшую компанию. – Так ли это?
– Да, сеньор, – ответила девушка.
Теодоро поразился, как силен голос в ее немощном теле.
– И что вы делаете? Поете? Танцуете, глотаете шпаги?
– Поем, – невесело отозвался один из парней. – Но осенью у людей настолько портится настроение, что им больше по нраву ночной вой волков, чем наши веселые песни.
– А душевных песен вы не поете? – спросил Теодоро.
– Поем, – вздохнула девушка.
– Только от них, – добавил парень, – сами слушатели превращаются в волков.
– Это как? – заинтересовался Теодоро и, взяв шпагу, пересел за столик артистов.
– Я бы рассказал, но у меня тело вывернуто наизнанку, – серьезно сказал парень. – Снаружи мокро, а внутри сухо.
– Хозяин! Кувшин вина! – рассмеявшись, велел Теодоро. – Похоже, я вас встретил в добрый час. Без вас я ощущал себя полным дураком.
– Это еще почему? – на этот раз удивился парень.
– Потому что ужасно глупо избежать смерти от шпаги в Альбионе лишь затем, чтобы умереть от скуки в Испании.