Вишенка
Шрифт:
— Она на кухне, чай со Светой пьет.
Захожу в дом, поворачиваю к кухне.
— Привет.
— Привет, сынок, — отдаю ей пакет с препаратом — спасибо, а то у меня колено совсем работать перестало.
— Чай с нами будешь? — спрашивает Света.
— Лучше кофе.
— Ну, вы тут пейте, а я пойду, проверю, что там Сережа погрузил, а то напутает, будем назад потом носить.
Света ставит передо мной чашку американо, садится напротив.
— Как твои дела?
— Все хорошо, — делаю глоток.
— Я поговорить с тобой хотела. Мне Мила сказала, что вы отдыхали в «Мустанге»
Вот знает же, что не люблю, когда лезут в подобного рода дела.
— Как обычно, секс.
— Как обычно… Алан, почему именно она? У тебя их несчетное количество, зачем тебе она?
— Потому что нас обоих это устраивает. У нее нет иллюзий, она не следит за мной, не закатывает истерик, не просит от меня детей, у нее есть ребенок. А еще она умная и красивая. Надеюсь, удовлетворил твое любопытство? Давай больше не будем обсуждать мои личные отношения.
— Алан, ты же видишь, что она другая. Она еле выбралась из токсичных отношений, зачем ты втягиваешь ее в еще худший вариант?
— Света, она не ребенок, знала, на что шла. И вообще, когда это ты успела рассмотреть какая она? Ты так близко ее знаешь?
— Я тебя знаю близко, ты прешь танком и рушишь все на своем пути. И тебе не жаль тех, кого ты переехал. Ты ее сломаешь и, возможно, она уже никогда не поверит в возможность нормальных отношений.
— Бл*дь, да что ж вы меня все жить учите! Света, меня поздно воспитывать, я не поддаюсь дрессировке. Я ее трахал, и буду трахать, и запретить мне это может только она!
Хлопаю дверью, на нервах прохожу через двор, мама что-то спрашивает, я ее не слышу, прыгаю в машину и даю по газам. Вот не зря мне Вика в самом начале сестру напомнила. Потому они так быстро и сдружились, правильные, бл*дь, до чертиков! Поворачиваю в сторону дома, через час теннис с Беляевым, нужно заехать за формой и ракеткой. Немного успокаиваюсь, от дороги отвлекает звонок. Юра ДПС. Интересно, что от меня понадобилось родному ГИБДД?
— Алло.
— Алан, тут на выезде из города за заправкой авария. Грузовик врезался в серый Ниссан, Ниссан улетел в кювет. Это же твоя управляющая?
За грудиной что-то ломается, как сухая ветка, на несколько частей, кровь приливает в мозг, пульс учащается. Он еще что-то говорит, я швыряю телефон на сидение и мчу туда.
Куда ехала? Зачем? Что с ней вообще? Хоть бы живая. Несусь с бешенной скоростью, но мне кажется, что очень медленно. Перед глазами всплывают картинки, как Колю, друга вытаскивали окровавленного из машины после ДТП, как везли в больницу, как делали операцию, как вышел из операционной врач и сказал, что спасти не удалось. Нет, я больше никого не хочу так терять. Только бы живая! Давлю на газ, как же хреново! Руки дрожат, тело бросает то в жар, то в озноб. Доезжаю до места аварии, вижу грузовик на обочине и Ниссан в кювете на правом боку. Там уже куча зевак, полиция, скорая. Подхожу ближе, полицейский мне говорит, что Вика в машине скорой. Бегу туда, боковая дверь открыта. Вика сидит, запрокинув голову, ей останавливают кровотечение из носа. На лбу и скуле с левой стороны ссадины, на локте и коленке гематомы. Живая…
— Здравствуйте, Алан Сергеевич, — молодой фельдшер
— Что с ней? — обращаюсь к доктору, но смотрю на нее.
— Сотрясение и кровь еле остановили. А так, в рубашке родилась. Если бы была не пристегнута…, — он машет отрицательно головой, мол, могло случиться и самое худшее — мы госпитализацию предложили, не хочет.
— Я забираю ее.
— Нужен постельный режим, минимум пять дней. И что-то обезболивающее, у нее голова болит сильно.
Киваю, протягиваю Вике руку, она выходит из машины и я веду ее в свою.
— Там моя сумка осталась и телефон, — голос безжизненный, как не ее.
Возвращаюсь за вещами, параллельно выясняю у полицейских, что водитель грузовика уснул и выехал по встречной в лоб, за ним ехала машина, свернуть было некуда. Тормозной путь приличный, заметила вовремя, но все равно, он зацепил ее, и машина от удара улетела в кювет. Спасло то, что была пристегнута и сработали подушки безопасности. Водителя увезли на экспертизу.
Увожу ее оттуда. Страх проходит и уступает место другому чувству, я пока не понимаю, что это.
— Куда ты ехала?
— В Москву, на встречу с подругой.
— Ты видела, кто тебя сбил?
— Нет.
Останавливаюсь у ближайшей аптеки, покупаю обезболивающее и мазь от ссадин. Пока Вика не слышит, звоню Мише, чтобы организовал эвакуатор, Беляеву, чтобы подъехал на место аварии, все выяснил.
Когда трогаемся снова, замечаю, что Вика отвернулась к окну, чтобы я не видел ее лица. Она плачет. Тихие слезы катятся по щекам и каплями падают на платье.
— Вик, уже все хорошо, — кладу руку на ее ладонь, я не знаю, как успокаивать плачущую женщину, у меня нет такой практики — может, нужно было успокоительное купить?
— Ты даже не представляешь, как страшно, когда за несколько секунд у тебя перед глазами проносится вся жизнь, тебя несет в обрыв, и ты понимаешь, что возможно, это твои последние секунды.
Мое сердце захватывает в тиски, не продохнуть, руки сжимают руль. Мне хочется прижать ее к себе, успокоить, защитить от всего мира.
Мы подъезжаем к шлагбауму моего коттеджного городка, Вика понимает, что мы едем не в отель.
— Куда мы едем?
— Ко мне.
— Почему не ко мне?
— Потому что ко мне.
У нее нет сил пререкаться, она умолкает. Заходим в дом, за руку провожу ее в спальню.
— Тебе нужно поспать.
— Мне нужно в душ.
Веду в душевую, снимаю с нее платье, белье, включаю воду в кабинке.
Она просто стоит под струями воды, обняв себя за плечи, а я не могу оторвать глаз. Пытаюсь заставить себя выйти, но вместо этого, облокачиваюсь плечом о стену, застываю в трех метрах от стекла. Вика поднимает голову, подставляет лицо под поток воды, она видит, что я здесь, но ей все равно. Смотрю на нее, и меня накрывает цунами незнакомого странного чувства, мне хочется, чтобы рядом со мной она чувствовала себя в безопасности, я готов перевернуть мир, лишь бы она не страдала. Необъяснимое жжение охватывает грудь — я люблю ее!