Вишнёвая истина
Шрифт:
Костя затягивается, облокачивается о перила рядом со мной и медленно выпускает дым из лёгких на свободу. На несколько секунд мы встречаемся взглядами — Назаров первым отворачивается.
Мы молчим. Хочется что-нибудь сказать, но в то же время молчание настолько спокойное и безмятежное, что язык не поворачивается его нарушить. Докурив, Костя небрежно тушит окурок о перила и нагло выбрасывает в траву. Не уходит.
— Тебе что-нибудь принести? — спрашивает Костя с таким тоном, словно уверен, что я откажусь.
Помедлив, я беру
Назаров забирает стакан — наши пальцы соприкасаются — но не уходит. Смотрит на меня, о чём-то думая, будто бы собирается отругать за косяки. Я поправляю сползающую с плеч кофту — мне не холодно, но тёплая вещь окутывает уютом, поэтому отдавать её совсем не хочется.
— Если хочешь, — осекается. — Если устала, можем посидеть в беседке, там не так сильно слышно музыку.
Я невольно смотрю в сторону сада, где в темноте прослеживаются очертания беседки, к которой ведёт извилистая каменная дорожка. Секунда раздумий кажется настоящей вечностью, но с трудом оторвав взгляд от сада, я улыбаюсь.
— Тогда подожду тебя там.
Костя будто бы удивлён: он медлит, вскользь облизывая языком губы.
— Ладно, — в его голосе проскальзывает рассеянность.
Парень секунду ждёт, после чего разворачивается и спокойно уходит в дом. Двери выпускают на свободу шум, практически сразу же запирая его внутри, а я, помедлив, отстраняюсь от перил и медленно ухожу. Спускаюсь с веранды и вдоль по каменной дорожке не спеша плетусь в сторону темноты. Небо будто падает — поднимаю голову, с наслаждением разглядывая звёзды, готовые рухнуть прямо к моему лицу. Музыка отдаляется, и когда я приближаюсь к беседке, окружённая темнотой, деревьями и кустами, мне становится зябко, словно всё тепло остаётся рядом с коттеджем.
Но я всё равно взбегаю по ступенькам и присаживаюсь лицом к живому кипящему жизнью дому. Вытянув ноги, лишь сейчас замечаю, насколько они устали. Хочется скинуть каблуки, но я этого не делаю.
Замечаю фигуру, покинувшую коттедж и направляющуюся в мою сторону. Гадать не нужно — это Назаров. Когда он добирается до меня, я вижу у него под мышкой бутылку спрайта, в руке виски и пару стаканов. Во второй руке тарелка с бутербродами. Парень ставит украденное с общего стола на скамейку и присаживается рядом. Молча разливает напитки, затем протягивает мне стакан и бутерброд.
— Спасибо.
Мы чокаемся — у Кости чистый виски, и он выпивает его залпом, в то время как я медленно наслаждаюсь своим напитком.
— Тебе очень идёт это платье, — вдруг говорит Костя, хотя взгляд его направлен в сторону дома, будто бы он ждёт, что мой папа вот-вот выйдет на улицу и придёт сюда разбираться, какого чёрта его дочь делает в темной беседке с представителем противоположного пола.
— Спасибо, — такое чувство, что я забыла все слова, кроме этого.
— Прямо как «Принцесса»…
Я прыскаю, после чего заливисто смеюсь.
— Не
— А раньше тебе нравилось, — продолжает издеваться.
— Ни капли!
Костя тихо смеётся, наливает в свой стакан немного виски, я же доедаю бутерброд, с наслаждением облизываясь.
— Это было глупое прозвище, — замечаю я. — Оно меня всегда раздражало.
— Почему? Потому что напоминало о нашем знакомстве?
Я пожимаю плечами.
— Ну, ты был тем ещё придурком.
— Знаю. Стасян ни раз мне об этом говорил, — смеётся Назаров. Несколько секунд молчит. — Слышал, твой начальник с ним работает сейчас?
Настроение делает резкий рывок вниз, а я допиваю виски со спрайтом и протягиваю стакан парню. Такое чувство, что Костя изначально пытался привести наш разговор к этому моменту. Может быть, конечно, я ошибаюсь, и вопрос парня попросту возник в тему совершенно случайно. Как обычно я накручиваю себя, пытаясь придать своей жизни хоть какой-то значимости. Сама прекрасно это понимаю, но ничего не могу с собой поделать.
— Да, — неохотно отвечаю я. — Кто тебе рассказал?
— Стасян и рассказал, — тихо говорит Назаров, протягивая мне выпивку.
— И что рассказал?
Парень пожимает плечами, неуверенно качая головой, будто хочет сказать что-нибудь язвительное, но усиленно себя сдерживает.
— О своих проблемах. О том, что вы виделись, — Костя залпом выпивает очередную порцию, затем смотрит на меня, и в полумраке я вижу его тёмные задумчивые глаза.
— Ну да, — делаю глоток. — Приходил ко мне на работу. Даже не узнал.
— Ясно.
По телу ни с того ни с сего скользит раздражение.
— Что за претензии я слышу в твоём голосе? — недовольно тяну.
— Ни разу.
— Угу.
— Чё «угу» то? — Костя наливает себе виски. — Я просто спросил. На, съешь лучше.
Протягивает мне бутерброд. Я забираю его, но не спешу есть.
— Раз знаешь от Стаса, зачем спрашиваешь? — не унимаюсь я.
— Говорю, просто спросил, — очередная порция виски залпом, стакан со стуком оказывается по другую сторону от Кости, а сам парень поворачивается ко мне корпусом. — Или ты хочешь поговорить об этом?
— Что? — нервно смеюсь. — Это ты спросил меня о нём, с чего ты взял, что я хочу говорить о Стасе? Почему вообще мы каждую нашу встречу говорим о нём? Стас то, Стас это. Мир вокруг него не крутится.
Делаю большой глоток выпивки, запихивая бутерброд в рот почти полностью, чтобы больше ни одно слово не вырвалось на свободу.
— Нет, Ир, — без улыбки говорит Костя, — он крутится вокруг тебя.
— Фто? — с трудом проглатываю бутерброд.
— Я сказал, что этот грёбанный мир крутится только вокруг тебя, — почти отчеканивает каждое слово.
Я рассеянно хлопаю глазами, не зная, как реагировать на эти слова: как на комплимент или как на оскорбление.
— И вовсе… — осекаюсь, — он не крутится вокруг меня.