Витязь. Владимир Храбрый
Шрифт:
Не только Полоцкий, но и все дружинники с любопытством слушали старика.
– И нужно в это время дать колдуну снова напиться, но водой из лохани: он выпьет и потеряет силу… Я мог бы с вами поехать к нему, но меня он хорошо знает, и ничего у нас тогда не выйдет. Я расскажу, как найти то болото и его избушку. Вы притворитесь, что заблудились, а когда он впустит вас, сделайте то, о чем я вам сказал… Да ведь при вас ни вина, ни пива.
– Мы в походе, какое вино и пиво!
– воскликнули сразу несколько дружинников.
– Не полагается, отец…
– Дам вам и
Затем староста рассказал, как найти болото.
– Сейчас там лед, проедете. С Богом!..
Когда достигли указанного места, уже завечерело и подморозило. Вельзевул долго не впускал «заблудившихся», но, узнав, что у них есть вино и пиво, открыл дверь. Избушка была маленькая, слепоокая; прикажи Полоцкий подцепить её к лошадям, и они своротили бы её с места.
Если молодые, у которых проходит свадьба, не пригласят на неё колдуна и не поднесут ему чарку, жди беды. Тогда он заявляется без приглашения, и уж ничем его не задобришь. А на молодых напускает всякую порчу - в первую брачную ночь они могут отвернуться друг от друга. А то у жениха или невесты вдруг возникнут какие-то немощи, которые отразятся на их совместной жизни…
Внешность Вельзевула была необычной: высокий, жилистый, с большим вытянутым лошадиным черепом, нос большой и крючком, как у хищной птицы. Во рту - клык, нижняя губа оттопырена, глаза почти закрывают черные мохнатые брови; иногда из-под них прорезался, как острая игла, колючий взгляд.
Выпив вина с разведенным порошком «сорокообе-денного ладана», колдун как и говорил староста, быстро заходил из угла в угол, пытаясь найти дверь. Но словно кто-то не давал ему выйти из избы. Все увидели, как лицо его посинело, глаза начали наливаться кровью.
– Душно!
– прохрипел колдун.
– Принесите кости. За избой, под осиновым деревом… Они помогут.
Всем стало страшно. Кто-то из дружинников было бросился исполнять просьбу колдуна, но князь Полоцкий остановил его.
– . Душно… Дайте воды.
Ему зачерпнули из лохани поганой воды; колдун успокоился, взор его погас, лицо побледнело, он как-то сразу обмяк и стал ко всему безразличен.
– Вяжите его, - велел Андрей.
– Уже светает… Трогаемся в путь. Князь Владимир ждет нас.
При имени князя Серпуховского колдун встрепенулся, взор его принял на миг осмысленное выражение, но тут же снова сделался отрешенным…
Вначале, при виде ослабевшего старика, в душу Владимира проникло смятение. Но, вспомнив наказ отшельника Варлаама, он принял твердое решение.
Серпуховской один вместе с колдуном, у которого были связаны руки, поднялся на берег реки и сказал слова отшельника:
– Я сейчас отсеку тебе голову, но убиваю не тебя самого, а то зло, которое ты носишь в себе…
– А теперь мы будем истреблять другое зло для Руси - литовцев, - сказал, возвратившись, князь и с силой задвинул меч в ножны.
Он обратился к Полоцкому:
– Прошел снег, и я видел припорошенные конские следы, много следов, как будто скакали всадники нескольких полков. Уж не Боброк ли прошел?.. Если он, то обогнал нас. Молодец…
– Подойдем к Трубчевску - узнаем, - ответил
Метель, и очень сильная, застала на.подходе к городку. Если бы не крутые берега Десны, плохо пришлось бы. Метель завывала дурными голосами, словно черти и ведьмы справляли по Вельзевулу поминальную тризну…
Как только метель кончилась, Владимир Андреевич приказал полкам выбираться наверх, чтобы лесом незаметно подойти к Трубчевску. Сразу снарядили сторожевых, кои из разведки вернулись с гонцом от Боброка.
– Васька Тупик, ты ли это?!
– обрадовался появлению гонца Серпуховской.
– Я, княже… Служил, как ты знаешь, на стороже, теперь в дружине князя Боброка.
– С чем пожаловал? Рассказывай…
– Стародуб взяли, но упустили большой отряд литовцев. Они идут сюда. Я их тихо обошел. Дмитрий Михайлович велел еще передать, что сажает в Стародубе наместника и после отдыха тронется в Москву. И еще он велел передать, может, вам помощь нужна? Он пришлет.
– Ты, Васька, для разведчика больно разговорчивый… Сами управимся. Иди, отдыхай. Ты мне скоро понадобишься.
– Рад вам служить, Владимир Андреевич. Как и князю Боброку.
– Запомни, ты не князьям служишь, а Руси нашей…
– Что предпримем, Андрей Ольгердович?
– в серьезной ситуации Владимир обращался к шурину по имени и отчеству.
– Этот отряд надо истребить, а потом брать Трубчевск.
– Верно мыслишь… Только сей отряд надо так истребить, чтоб потерь у нас не было. Сделаем мы следующее…
В ночь полк под водительством самого князя Серпуховского скрылся в лесу, а ратники, руководимые Полоцким, стали заниматься, казалось, не свойственным для воинов делом - рубили сухостой, ломали лапник и таскали все это к Десне. Утром на реке запылали костры. Лед в некоторых местах стал таять. Жители Трубчевска, собравшиеся в столь ранний час на крепостной стене, удивлялись:
– Да никак это русопяты. Дурни… Воды что ль им мало, лед топят…
– Эй, чего пришли?
– кричали вниз.
– Костры палить?..
Русские огрызались:
– Погодь, литва… Скоро все будет вам ясно. «Литве» стало все ясно тогда, когда полк князя Владимира погнал к реке закованных в броню литовских воинов, сидящих к тому же на лошадях, в железных нагрудниках и с окованными мордами. Литовцы пробивали своей тяжестью растопленный кострами лед и тонули…
Вот такой план родился у Серпуховского. Он умело зашел в тыл литовскому отряду, который направлялся в Трубчевск под защиту его крепостных стен.
Брянский князь Дмитрий Ольгердович, стоя возле одной из башен, видел, как палили костры русичи. Ему даже показалось, что распоряжался всем этим его родной брат Андрей… Он отвел эту нелепую мысль, но, войдя в отведенный ему дом (Дмитрий приехал сюда из Брянска с проверкой), стал размышлять: «А почему и нет?! Брат давно служит у князя московского, могли его и послать сюда с войском, чтобы не было помышления больше литовцам нападать на пограничье Руси… - Дмитрий почему-то подумал не «нашим воинам», а как русский - именно «литовцам».
– Ведь доложили мне, что уже взят Стародуб».