Визионер: Бег за тенью
Шрифт:
«И зачем ей сдалась столовая?» — размышляла Соня по пути к флигелю, наблюдая, как впереди уверенно шагает подруга — размахивая полами широкой юбки-брюк. Нет, перекусить, само собой, хотелось невероятно — через два часа набросков вазы с фруктами Софья была готова съесть и яблоки из папье-маше, и даже восковой виноград. Но студенческая трапезная?
Два небольших помещения со сводчатыми потолками оказались вполне уютными. Чисто выскобленные деревянные столы с нарезанным хлебом, натюрморты, явно нарисованные учениками прямо на белёных
— Обед с мясом — четвертак, без мяса — пятнадцать копеек, тарелки и ложки там, — указал Анисим и первым взял себе посуду. Налил у старухи миску пустых щей и прошёл в самый дальний угол. Через минуту к нему подсели и две девушки. Студент удивлённо уставился на них — в помещении было не меньше десятка пустых столов.
Соня понюхала суп. Пахнет неплохо. И хлеб свежий. Полина отломила горбушку и уставилась на Самокрасова ясными синими глазами.
— А скажи мне, дорогой Анисим, почему ты ко мне так пристрастен?
— Кто вам такое сказал?
— Тебе. Давай без этих сантиментов. Откровенность за откровенность. Я же вижу, тебя аж коробит от моего присутствия.
— Ладно, — студент отодвинул тарелку. — Раз сами вызвались. Я седьмой год здесь учусь и таких, как вы, повидал достаточно.
— Каких таких? — прищурилась Полина.
— Богатых бездельников. Вам учёба не нужна, от скуки маетесь, зная, что всё оплачено, и никто не отчислит. Вам с рождения всё дано, а ни рвения, ни таланта нет. Занимаете чужие места, а одарённые, но неимущие, пробиться не могут.
— А ты, значит, у нас из одарённых и неимущих, сам себе дорогу пробиваешь?
— Прорубаю. Я с серебряной ложкой во рту не родился, сам в люди вышел, вопреки происхождению. Своим трудом всего добился. От вас, толстосумов, одна польза — деньги и связи. Ни к чему более вы не пригодны.
— Вот как. В нашем классе есть и состоятельные юноши, но что-то ты к ним не так предвзят. Зубы не скалишь, лебезишь. А я прям как заноза в глазу. Что так?
— Вы избалованная вертихвостка и нахалка. Не понимаю, почему Ганеман вас терпит. Просили откровенности? Вот она. Такой, как вам, тут делать нечего. В социалистку играете? Не стоит. Идите вон, на свои танцульки или к куафёру, закажите новое платье. Не марайте свои белые ручки.
— Вот эти? — Полина помахала ладонями.
— Они самые.
— Знаешь, Анисим, — девушка придирчиво окинула его взглядом. — В американских барах ковбои практикуют забавную игру — ристреслинг, рукоборье. Это когда подраться нельзя, а поговорить по душам хочется. Так вот, Анисим, есть у меня большое желание душевно с тобой побеседовать. Ты правша или левша?
— Что за… Не собираюсь я с вами бороться! И говорить не хочу! Оставьте меня в покое!
— Ну, уж нет. Ты меня кисейной барышней назвал, вот и проверим, кто тут из какого теста. Руку давай! Или боишься?
Полина поставила локоть на стол и повернула ладонь как для рукопожатия. Соня наблюдала, как на лице студента идёт внутренняя борьба — челюсти нервно сжаты, брови сдвинуты, глаза бегают. В какой-то момент показалось, что он просто сбежит. Наконец, Самокрасов принял решение и тоже
— Не хочу сделать вам больно. Вы всё-таки девушка. Но раз уж так настаиваете…
— А ты попробуй. Если что — претензий иметь не буду. Соня, ты свидетель. И не вздумай поддаваться!
— Может, не надо? — Софья запоздало попыталась вмешаться, но никто не обратил на это внимания.
Противники сцепили руки.
Соня беспокоилась. Что за спектакль устроила Полина? Она, конечно, девушка рослая, крепкая, но и студент не доходяга — худой, но жилистый. Вон, как мышцы вздулись на шее и запястье.
Замок из стиснутых рук дрожал, сохраняя хрупкое равновесие. Самокрасов выглядел удивлённым — видимо, соперница и впрямь оказалась сильнее, чем он рассчитывал. Студент стиснул зубы и усилил нажим. Конструкция из сжатых ладоней опасно закачалась.
— Вот этой самой белой ручкой, — Полина наклонилась к противнику и заглянула прямо в тёмные бешеные глаза. — Я в одиннадцать лет построила первый плот. Пилой и молотком. Все пальцы отбила, но сделала. Это самой рукой я автомобильное колесо меняла на гонках. Ты домкрат поднимал хоть раз в жизни, а? Открытый перелом сможешь вправить? Копать умеешь? Из ружья стрелял когда-нибудь? Знаешь, какая отдача от двустволки? Седло на лошадь сможешь закинуть?
Анисим покрылся испариной. На лбу вздулись вены. Ногтями левой он вцепился в край стола. Правая рука дрожала. Пальцы побелели.
— Молчишь? — продолжала девушка. — Так я и думала, что ты тяжелее кисточки в руках ничего не держал. Ничтожество.
Резким рывком Полина припечатала руку студента к столешнице.
— Пойдём, Соня, что-то у меня аппетит пропал.
Суп из опрокинутой от удара тарелки быстро разливался тёмной лужей.
* * *
— Зачем вы меня позвали?
Появление в Убойном отделе звёздной Натали Франк произвело фурор. Горбунов звонко прищёлкнул языком, Лев засмущался и зарылся в бумаги, а Мишка начал суетиться больше обычного — принёс кресло получше, смахнул с него несуществующую пыль, предложил чаю, кофию, лимонаду, воды, спросил, не дует ли из окна, не слишком ли жарко… Потом просто бесцельно вился вокруг, пока не выскочил из кабинета под суровым Митиным взглядом.
«Хороша», — размышлял сыщик, разглядывая идеальные лицо и фигуру посетительницы. Натали, надевшая сегодня красное, изящно опустилась в предложенное кресло и закинула ногу на ногу. Тонкая ткань платья натянулась, подчёркивая крутой изгиб правого бедра. А когда мадам небрежно откинулась на спинку кресла, глубокое декольте съехало на пару сантиметров вниз, оставляя, впрочем, ещё достаточно места для воображения.
Шляпка в тон наряду бросала на лицо Натали лёгкую розовую тень, отчего мадам выглядела свежо и загадочно. На первой встрече Дмитрия больше интересовал сам месье Франк, но теперь наедине Самарин разглядел жену модельера внимательно. Да, кутюрье отхватил редкий бриллиант. Блестящий и твёрдый. Митя ещё в прошлый раз догадался, что характер у супруги модельера непростой. Как же её разговорить?