Вкус соли на губах (СИ
Шрифт:
– Помнишь, фея, ночь бурную? Помнишь, фея, пески холодные, ветер порывистый, помнишь, как волны под голосом твоим ходили? И была ты в победе уверена, но объяснили тебе твое место.
Муза дрожит и ничего не молвит.
– Почему магия такая мощная? – Дафна удивлена. Дафна не верит, что какая-то ведьма, обычная ученица, обладает столь грозной силой, чтобы раскрыть проклятие. На них с Полли напали Три Древние Ведьмы, но они другими были, злом были, тем, что сокрушало миры. Их энергия была мощной, но здесь… Неужели Сиреникс сам обернулся проклятием?
– Легендариум всему виной, нимфа, -
– И почему я не потеряла свои силы?
– Это просто, Блум, - директриса отходит, думает с минуту, информацию фильтруя, и говорит минимум: - Потому что твоя сила исходит из неугасимого пламени Дракона, из источника волшебной вселенной.
Вдруг все меркнет, и Блум зависает на ментальном уровне. Здесь она та, кем рождена, жесткая, огненная, сильная, худая и мощная. Воительница, матерь и создательница. Столпом вверх вьются волосы рдяные, горят вертикальные зрачки золотым, а рот сжат в серьезной усмешке. Напротив нее – Сиреникс. В обличии змея и смотрит оранжевым, смотрит частицею пламени, что осталось в нем с его сотворения.
– Ты – Аватара. И знаешь это. Но бежишь от сути своей. Сделай то, что мечтала. Ты – Его воплощение. Ты, а не Фарагонда. Ты знаешь, что она скажет. Но творить тебе.
– Тебе-то в чем выгода с этого? – Блум не улыбается, а с рук ее льется огонь. Огонь истинный, божественный, что жарит сразу. И ожоги от него не проходят. Сиреникс не приближается ближе, ибо знает, что его спалят, и бока вечно будут болеть, сотни лет пройдут, пока Океан исцелит и лед приложит. С ней мечтал Сиреникс слиться воедино. В ней мечтал будоражить божественное хвостом. И слился, и будоражил. Но Дракон сам решает, с кем быть ему или нет. И Блум остается там. Пожаром, вулканом, валькирией.
– Мне скучно.
– И только?
– А разве еще что-то движет бессмертными?
Блум не верит. Но тянет руки и познает свою силу. Огромную, всевозможную. Она – творец, и с рук сочатся желания.
– Трансформация новая, Энчантиксу подобная, восстань из пепла, сейчас окрепни! – голос Блум другой. Не наивная девочка, но могущественная Аватара. Здесь она в истинной сути своей. Здесь с ресниц капает магма, а с рук льется лава, и сердце горит огнем. Она – пожар, трупы и конец миров. Блум рождает, кует и отпускает. Сиреникс наблюдает с неким благоговением даже. Он всегда хотел зреть, как совершает Творец.
«…трансформация новая из искры зародится».
С языка ядом стучит пророчество.
Блум поднимается на уровень, недоступный смертным. Ее кожа слезает, а кровь омывает ступни. Ее глаза накаляются, и фея кричит утробно, потому что желала того всю свою жизнь. Она стала собой и собой поднялась, но не способен человек вынести столь долгого погружения, потому с тяжестью падает вниз и с огнями шестью. Для подруг и себя.
В норму приходит во дворе Алфеи. Винкс смотрят обеспокоенно, но Блум одаривает подруг теплым светом, и они принимают дары.
В это же время там, где миры сходятся крестом, трансформация переговариваются, поют на истинном языке. Чармикс и Глумикс замирают, прижавшись друг к другу, Энчантикс ведет за собой собратьев, словно войско, а Сиреникс… Сиреникс просто смотрит на огненные сполохи, вспышки света. По мирам,
Трансформации читают нового собрата и не могут сдержать удивления.
Новое превращение, как и они, бесполо. Но если в них, в огромных и древних, склонность к могучему, мужскому началу, то в кардинале чувствуется теплое, мягкое. Женское. Создание новых трансформаций выдается так редко. Но они лицезрят, они приветствуют и они принимают.
– Назови свое имя, - торжественно вещает Энчантикс.
– Блумикс, - голос у птицы мягкий.
– И я очищаю. Я изгоняю змея.
Сиреникс смеется. Блумикс, новое, неопытное, еще ничего не ведающее, не знает своего места, положения и всей своей силы. Она со временем научится. Она познает мощь и свои возможности. Красный кардинал приветственно долбит дерево золотым клювом.
Пророчество завершилось.
Миры открылись.
Трансформация… зародилась.
Комментарий к Пророчество
В тексте используются диалоги из третьей cерии шестого сезона.
========== Малиновый секс ==========
У Сиреникса был секрет. Не огромный, а средней такой величины. Таких секретов у них, Древних-то, всегда был вагон и маленькая тележка. И если Сиреникс вдруг раскрыл вам какую-то тайну, не спешите радоваться, что раскрыли сущность этого гада, - он такое, знаете ли, никому не позволит сделать.
И все же тот секрет был. Заключался он в том, что никто не запоминал его истинный человеческий облик.
Трансформациии - чистейшие метаморфы, могут принять какой угодно облик: лишь бы им нравилось. Но у них есть два основных: животный, их истинная суть, и человеческий, который превращения используют для общения с людьми. Их участие должно оставаться тайным. Свою внешность трансформации хранили с пристрастием богачей.
Человек мог запомнить факт участия трансформации в его жизни. Животный облик - частично и в общих чертах. Человеческий - никогда. Если только превращение не возьмет в руки контроль над этим процессом и не разрешит человеку запомнить свою внешность.
Трансформации весьма редко делают исключения. Сиреникс в свое время позволит Дафне. Но Валтору разрешил только в самом конце, когда белокурая девушка развела их пути. Тогда мага буквально через несколько дней победила Команда Света, и он долгие семнадцать лет тосковал, запертый в глыбу льда, на Омеге. Потом, когда его случайно выпустили Трикс, демон в антимир пару раз наведался. Но змея не нашел. Черт знает, то ли тот прятался, то ли плавал на другом краю Океана. Но это все было потом.
А сейчас Валтор лежал в гостевых покоях королевского дворца Домино, отдыхая после утомительного бала, и ждал, пока Сиреникс выйдет из душа. Странно, конечно, что змей, состоящий из воды, вдруг решил сполоснуться. Но демон особо не зацикливался на причудах своего, гм, друга, - этих Древних вообще понять невозможно. А Сиреникс еще был одним из самых адекватных…