Вкус соли на губах (СИ
Шрифт:
Поцелуй был крепким, требовательным, животным. Так целуют свою собственность. Валтор прекрасно знал, что ощущал, ведь он не раз применял сей прием на женщинах, а теперь… В рот проник длинный язык, лаская стенки щек, небо и… О да, тут Валтор задрожал, потому что Сиреникс залез под его язык, именно туда, поглаживая влажные складки. Это был личный фетиш демона, о котором… Ну, раньше никто не знал. А язык змея уже путешествовал по верхнему язычку и заполнял горло, касаясь гладких, скользких стенок. И все это - с крепко прижатыми друг к другу губами.
С таким Валтор, выражаясь современным языком, реально, блин, забыл, как дышать.
Дальше -
Его член уже давно раскалился и стоял стрелой, Валтор вздрогнул, когда змей прошелся по шее, на секунду задержавшись у той самой яремной вены - нравилась горячая пульсация, и спустился вниз, припадая губами к упругому мужскому достоинству. Демон застонал и уперся руками в кровать, потому что такого он не испытывал ни с одной женщиной. Сиреникс мягко обхватил набухшую головку и начал нежно всасывать, словно мятную карамельку. Свободной рукой он тихонько поглаживал твердую мышцу и скользил по бледной коже, отчего Валтор выгнул шею и снова застонал, на этот раз громче.
– Как ты, черт возьми, это делаешь?!
Сиреникс не слушал, а все больше обхватывал член губами, медленно спускаясь и поднимаясь вверх, искусно полизывая его змеиным языком. В довершение превращение слегка покачивало головой, что добавляло еще больше… Наслаждения? Постепенно Сиреникс увеличивал темп и раскачивания, и посасывания. Валтор упирался во все, что только можно, орал нечеловеческим голосом и умолял змея сделать “сильнее, быстрее и жестче”. Змей делал - и член демона напрягся, головка начала раскрываться, и…
– Да вынь ты его уже изо рта, если не хочешь проглотить мою сперму, - и снова стон, потому что сил не было это терпеть. Настолько… Чудесно и невероятно. Внутри Валтора пылал пожар, внизу бушевало адское пекло, что-то настигало, набирало обороты.
А Сиреникс, подняв взгляд и сверкнув глазами, мол, подожди ты еще чуть-чуть, мягко высвободил член изо рта, несильно укусив одно из яичек. Валтор в это время находился на грани обморока и молил Дракона, чтобы это поскорее закончилось. Нижняя часть тела высказала все лучше любых слов: стрельнула прозрачной жидкостью прямо в хладное тело змея, тут же впитавшись внутрь. Валтор открыл глаза и застонал от облегчения, потому что сдерживаться более не мог. То, что нарастало в нем, дало волю, дало свободу и отступило.
– Это было… - Валтор все никак не мог подобрать слов, голова гудела, мысли все никак не желали связываться одна с другой.
– Вот Дракон меня прямо здесь возьми, как?! Ты же никогда не трахал мужчин в человеческом обличии.
– Среди трансформаций тебе не найти сексуального гения лучше, чем я. Нет ничего, что бы я не мог скопировать, запомнить и повторить в первый раз лучше своих учителей. Никто больше не может похвастаться такими умениями, - Сиреникс тогда еще не знал, что через несколько десятков лет придет еще один претендент на звание “сексуального гения”.
– И это только начало.
– Начало?!
– Валтор, чья голова кружилась, слабо представлял, куда уж там можно зайти дальше.
– Ты не забыл о смазке?
–
– Больнее тебе уже было.
Хорошее утешение, но вскоре Валтор действительно согласился с этим.
– Ты самый лучший, кто у меня был. Из всех. Ни одна женщина так не кричала, - раздался ледяной шепот у самого уха, и разгоряченного лба демона коснулись бирюзовые пряди. На удивление, тоже холодные, словно змей только что побывал на морозе.
А сам он уже входил в мага. Постепенно, хотя так и рвался поступить по-своему. Смазка облегчала дело и даже доставляла определенный комфорт. Сиреникс был прав: благодаря своеобразным тренировкам анус Валтора был достаточно расширен. А ведь размер хвоста намного превышал…
– Ах ты ж черт!
Валтор зажмурил глаза, потому что просто не мог сдерживаться и обхватил руками мускулистую талию змея. Почти у самых бедер. Под прикосновениями перекатывались стальные мышцы. Валтор не мог остановиться и как заведенный ласкал, ласкал… И кричал.
Кричал младенцем, раненым тигром, фениксом, воскресающим из пламени, рабом под ударами розг. Кричал, потому что без звука эмоции выразить не получалось. Сильнее. Глубже. Жестче. Животнее.
“Давай, ну давай же. Прошу, не останавливайся!” - мысленно просил Валтор, и змей словно мысли читал. Он шел увереннее, заходил в такие дебри, где кончалось уже человеческое тело. Кажется, что-то рвал. А Валтор задыхался и сильнее упирался руками, раздвинув и согнув ноги, словно опытная шлюха на задворках миров. Сиреникс стоял над ним, наклонившись, и что-то пел на ухо на своем, чистом языке - языке цветов, тональностей, голосов. Это походило на чувственную змеиную песню.
В этот момент Валтор и осознал, почему Сиреникс так сильно ругал людишек с их обедненным языком.
Из груди Валтора вырвался животный рокот: демоническая сущность рвалась наружу.
– Я… Я сейчас превращусь, - прошептал он, корчась от удовольствия и боли.
– Я не позволю, - Сиреникс провел рукой по его шее, и рогатый демон довольно заурчал.
Вскоре внутренний жар разгорелся с новой силой, только теперь он не бил огненным столбом, а растекался спокойной водой. Соленые волны хлынули внутрь, успокаивая взбудораженную душу, и Валтор облегченно, но горько вздохнул, когда змей вышел из него и тихонько поцеловал в лоб. Как знак скорого прощания. Демон не понял, а ведь через несколько десятков лет они действительно распрощаются, но… То ведал Сиреникс, а Валтор был слеп и потому спокойно лежал на измятой кровати и тяжело дышал.
– А теперь отсоси мне.
Валтор поперхнулся и поднял глаза на змея.
– Ты прогрессируешь со страшной силой. Даже поразительно страшной. Если подумать, со временем из тебя выйдет неплохой чело…
– Из меня никогда не выйдет то, чем я не являюсь, - улыбнулся Сиреникс.
– Не сравнивай воду и сухую глину. Я стараюсь соответствовать, я перенимаю, я учусь, но это - маскировка. Довольно слов. Бери и соси.
Валтор на минутку отметил, что временами витиеватая и непонятная речь змея очень даже ничего, но не стал возражать и просто обхватил губами напряженный член змея, который, казалось, никогда не приходил в спокойное состояние.