Владигор. Князь-призрак
Шрифт:
При этом князь ни на миг не упускал из виду змея, достигшего могучей старой лиственницы, оставленной зодчими для поддержки купола, и теперь скользящего вверх по ее шершавому стволу. Роговые чешуины чудища топорщились и трещали, а толстый бородавчатый хвост то выстреливал навстречу князю, то веером колотил по площадке, оставляя на мраморных плитах глубокие зубчатые трещины. При этом страшный хвост не причинял ни малейшего вреда последнему противнику князя, то пролетая над его плоским черным шлемом, то проскакивая под подошвами кожаных
— Врешь, гад, не уйдешь! Все равно достану! — бормотал князь, тяжело дыша и прижимая к груди уже почти опустевший кубок. Его меч с певучим посвистом рассекал воздух, то обращаясь в сплошной сверкающий круг, то выскакивая из ладони стремительной серебристой молнией, высекавшей ослепительные голубые искры из вражеских доспехов и змеиной чешуи.
— Браво, князь! Браво! — хохотала за его спиной Цилла.
— Так его!.. Так его, княже!.. — сорванными до хрипа глотками подхватывали музыканты, давно сбившиеся с такта и дувшие кто во что горазд.
— Выпей, князь! Хоть последнюю каплю! — истошно верещал с трона Урсул.
Жаркие малиновые круги плыли перед глазами князя так, как если бы жилки лопались под его веками, заволакивая зрачки мутными кровавыми пятнами. Хвост змея то выскакивал из багрового тумана, то вновь исчезал за щитками доспехов и матовой сетью кольчуги. Но в тот миг, когда муть вдруг разошлась и Владигор увидел над стальным ошейником бледное пятно гортани, его меч вылетел вперед, и клинок, окрасившись красным, на треть вошел в глотку последнего бойца.
Биение чешуйчатого хвоста вдруг затихло. Потрясенный князь выдернул меч из раны и стал медленно отступать назад. Воин покачнулся, выронил свое оружие, сорвал с головы шлем с частой решеткой забрала, и князь увидел под ним бледное как смерть лицо Леся.
— Прости, князь! Околдовали! Морок все это: змей, Любава, Филимон — все! — прохрипел лицедей, зажимая ладонью рану и облизывая языком выступившую на губах кровь.
— Выпей, может, полегчает! — прошептал князь, подхватывая Леся под руку и поднося к его немеющим губам надтреснутый край кубка, на дне которого еще оставалось немного дымящейся влаги.
— А не жаль тебе, князь, свою благородную кровь на шута тратить? — слабо улыбнулся Лесь, опускаясь на колени перед Владигором.
— Кровь у всех одна, — перебил князь. — Пей, я сказал!
Лесь разомкнул синеющие губы, и Владигор стал по каплям вливать ему в рот густую темную жидкость. Но стоило лицедею сделать первый глоток, как глаза его закатились под лоб, по телу пробежала судорога, а лицо застыло, как воск вокруг догоревшего свечного фитиля. Последнее слово, сорвавшееся с его губ, было: «Кристалл!»
— Кристалл? Какой кристалл? — прошептал Владигор, склоняясь к посмертной маске, медленно проступающей сквозь знакомые черты.
Но Лесь молчал, в его открытых застывших глазах отражались вогнутые кресты стропильных переплетов и темная многолучевая звезда,
И вдруг князь заметил бледный тонкий луч, пронизывавший слоистую дымку и как бы норовивший срезать ночную птицу в ее мятущемся полете. Филька тоже видел этот луч и ловко уходил от него, то заваливаясь вбок, то падая вниз со сложенными крыльями, то резко взмывая к звездообразной вершине купола.
Владигор оглянулся и увидел, что луч исходит из многогранного кристалла в руках Урсула. Старик встретил взгляд князя жесткими, холодными глазами, и его губы искривила тонкая злая усмешка.
— Представление окончено, князь! — крикнул он. — Ты хорошо смотрелся на этой сцене, но твоя роль сыграна до конца, и мне остается только опустить занавес и перевернуть новую страницу великой Книги Жизни, где нет ни Стольного Города, ни Синегорья, а есть лишь Вечный Мрак, уже обступивший тебя со всех сторон!
— Чего же ты ждешь? — крикнул князь, незаметно перехватывая рукоять меча. — Переворачивай! Я не хочу отставать от друзей, уже отошедших в Вечность твоими стараниями!
— Не торопи меня, князь! Если бы ты только мог себе представить, какая скука обрушится на меня после твоего исчезновения: ни одного достойного противника, ни одного мало-мальски умного лица — все какие-то рожи, монстры, которыми только всяких умников по ночам пугать. Разложит он на полу шкуру, черепа, дыму напустит, а ты тут ему и подпустишь какого-нибудь удавленника, — о-хо-хо! — И Урсул расхохотался, покачиваясь на троне и стреляя лучом по крестовинам купольного каркаса.
Князь взглянул на свой перстень: аметист то вспыхивал, как уголь, то вновь обращался в голубоватую ледышку, подобно далекому ночному костру, трепещущему в порывах сырого осеннего ветра.
«Все в твоих руках, князь! — шептал внутренний голос. — Сделай верный выбор, и ты — победитель!»
«Опять убийство? — обратился Владигор к своему невидимому собеседнику. — Но сколько можно? Ты же сам знаешь, что зло способно породить лишь новое зло и так далее, пока не сомкнется круг…»
«Князь ты жалкий слепец! — гневно воскликнул двойник. — Круг уже почти сомкнулся, и своды мрака сошлись над твоей головой!»
— Мне жаль тебя, князь! — вторил ему из-под купола грохочущий голос Урсула. — Ты мог бы править миром, а вместо этого предпочитаешь гибель и безвестность! Я тебя не понимаю!
— Прекраснейшие наложницы наперебой стремились бы удовлетворить твое малейшее желание! — томно рокотала Цилла. — Сад изысканнейших наслаждений окружал бы тебя своими цветущими, благоухающими ветвями!