Владимир Петрович покоритель
Шрифт:
— От куда — такое чудо?
Он мнется как красная девица.
— Это кора пантьяра.
Что за пнтьяр я понятия не имею, да и какое это имеет значение. Главное вот оно, передо мной это чудо.
— Много там такого. — Меня аж затрясло.
— Так целая роща.
Бинго! Удача наконец повернулась к нам правильной стороной. Лицом, а не противоположным местом.
Бригада доблестных лесорубов отправляется в лес на заготовки, а бригада краснодерёвщиков приступает к изготовлению щитов, и делает это очень быстро, потому, что при высыхании, эта самая кора пантьяра обработке не поддаётся.
В
— Вот смотрите. — Вещаю я. — Мы стоим шеренгой, прикрывшись от стрел щитами. Они продвигаются двумя рядами, и первый наваливается на нас, сковывая сражением, второй перелетает и бьет в спину. Нужно перехватывать их в сети, но у нас щиты, они будут мешать, а бросить их не получится, потому, что тогда нас перестреляют зирклю. Что этому противопоставить я не знаю.
— Нужно перестрелять их. — Доносится угрюмый голос Борюкса.
— Я только за. Но беда в том, что у нас не получится.
— Ты хочешь сказать, что мы хуже стреляем? — Это Гоня обиделся. Ещё бы, наступил на мозоль опытному охотнику.
— Стреляем мы может быть и лучше, но вот на таком расстоянии попадать не получится. Луки людей вообще не добьют, а от ружей мало толку на таком расстоянии, гладкоствольные они, разброс большой, вот если бы их поближе как-то подманить.
— Ударим по ним на хатирах! — Борюкс даже засиял, от пришедшей в голову мысли.
— Думал уже. Чем вы ударите? Топорами по копьям.
— Сделаем копья. — Уверенность его еще не покинула.
— И кто из вас с ними обращаться умеет, — я обвел взглядом собравшихся, и не найдя подтверждения их умениям, повернулся к Фасту людей, который сразу погрустнел. — То-то. А зирклю с этими копьями даже в туалет ходят. Да и вообще они воины, а мы охотники.
— Тогда пойдем и умрем как мужчины! — Вскочил Строг.
— Молодец! Так и надо! — Я даже зааплодировал раздувшемуся от гордости дураку, правда при последующих словах он сдулся и сел, угрюмо опустив голову. — А потом они нас сожрут, переловят оставшихся без защиты баб с детьми, сделают из них живые консервы. Они тебе только спасибо скажут. Сдохнуть нам не проблема. Нам победить их надо. Уничтожить. Вот наша проблема.
— И что же нам тогда делать? — Глаза собравшихся за столом, с надеждой поднялись на меня.
— Пока не знаю. Думать надо. Не верю я что нет выхода. Думайте вы тоже. Вам головы для этого нужны, а не только чтобы в них жрать. — Я грохнул по столу кулаком. Такая ярость накатила.
Кстати я переселился к Борюксу в его терем. Нет, с Ларинией мы не поссорились. Она хотела, чтобы я остался у нее, но у меня бзик. Хотел сделать свадьбу, и только после этого начать жить вместе. Можешь меня кретином считать. Но вот хочу я сделать так, как это было принято
— Знаешь. Я наверно дура, что сейчас тебе это скажу, но я не смогу жить с тобой, если скрою правду. — Этот разговор состоялся у нас перед моим переселением к Борюксу. Лариния была очень серьезна и взволнованна. Она говорила не полнимая глаз.
— Возможно я потеряю тебя после моего признания. Но ты должен будешь сделать выбор…
Блин. Вот зачем так нагнетать. Вот что у них за семья такая. Одни тайны кругом. Что дед, что внучка, одного поля ягоды. Темнилы. Да говори уже наконец. Сейчас чесаться начну от нетерпения. Вот, нос уже засвербел, и рука сама потянулась.
— Лариния. Перестань меня пугать. Если ты сейчас же не расскажешь, то я подумаю, что ты людоед, питающийся младенцами. Говори смело. Нет такой причины, по которой бы я отказался от тебя. Слушаю.
Она подняла глаза и улыбнулась. Ну вот другое дело.
— Я знаю, как ушли, те люди.
— Ничего не пойму. Какие?
— Ну те, про каких я тебе рассказывала. Из легенды. Я знаю место, где ты сможешь вернуться домой.
Дела… У меня есть возможность вернуться. К родному телевизору, к холодильнику и компьютеру. Лежать на диване и не думать о какой-то там орде блох. Спокойно пить пиво и болеть за хоккейную сборную. Во блин. Аж голова закружилась. А потом я как-то ясно представил себя в грязной робе, затачивающим одно сверло за другим. Пьяные рожи знакомых по заводу, обмывающих очередную зарплату, в кустиках недалеко от магазина, потом себя на диване, с торчащим горкой пивным пузом. И что-то сразу кружение в голове пропало. Тошнота сменила. Здесь я Фаст, а там дерьмовое никто. Здесь у меня Лариния, а там порно сайт. Нет уж. Не променяю я настоящую жизнь на суррогат.
— Нет Лариния, я дома. Здесь мой мир. Я не хочу назад и не вернусь. И давай больше никогда не говорить об этом. — Я хлопнул ладонью по столу, словно поставил точку.
На поле перед поселком банутьяров проходила тренировка построения и возможного действия наших воинов в битве. Я не принимал в ней участия, потому, что был еще слаб. Я смотрел на действия закрытой щитами первой линии. На ловкое разворачивание сетей во второй, на воинов с кольями, бросающимися в атаку на несуществующего врага и хмурился. Все не то. Не дадут нам так действовать. Проклятые зирклю. Из задумчивости мня вывело несмелое покашливание. Я развернулся и охренел.
За моей спиной стояли на коленях бывшие пленники, и с мольбой смотрели мне в глаза. Один из них, стоящий впереди всех склонил голову и заговорил.
— Фаст, перед тобой на коленях стоят остатки уничтоженных, некогда славных племен. У нас ничего не осталось. Даже священный огонь наших предков утрачен навсегда. Мы ничего не сможем тебе дать, кроме своих жизней, прими их или убей.
И лбами в землю. Сто пятьдесят разом Бум.
И меня тут тоже по голове — бум. Был бы Архимедом, заорал бы: «Эврика!». Но я заорал другое.