Владимир Путин: Четыре года в Кремле.

Медведев Рой Александрович

Именно летом 2000 года радикальное исламское движение «Талибан» одержало ряд побед на севере Афганистана, что позволило талибам приблизиться к границам государств постсоветской Средней Азии. Это воодушевило вооруженных фундаменталистов Таджикистана, Узбекистана и Киргизии, укрывшихся в труднодоступных горных районах обширного региона. При поддержке талибов одна из крупных банд радикалов начала наступление на Узбекистан. Конечной целью похода было, по мнению экспертов, создание исламского государства в плодородной и многонаселенной Ферганской долине. В регионе складывалась обстановка, потенциально более опасная, чем в Чечне в 1999 году.

Между тем ни одно из постсоветских государств, включая и Казахстан, не подготовилось к эффективному отпору мусульманским фанатикам: за десять

лет после распада СССР здесь так и не было создано достаточно эффективных силовых структур — армии, разведки, пограничной охраны, спецподразделений по борьбе с терроризмом. Оставляли желать лучшего и взаимоотношения стран этого региона, и все это очень беспокоило не только Россию, но и Китай с его исламскими территориями. В Среднюю Азию хотели перебраться и некоторые наемники из Чечни, что позволяло сделать вывод о каком-то общем руководстве, синхронизирующем военные акции афганских талибов, узбекских и таджикских моджахедов и чеченских террористов.

Встреча в Душанбе лишний раз показала, что именно от России и Китая в наибольшей степени зависит поддержание стабильности в огромном регионе Центральной Азии. Владимир Путин заявил на встрече, что Россия не только сохранит, но и увеличит свое военное присутствие в Таджикистане, а также окажет необходимое военно-техническое содействие другим среднеазиатским государствам. Лидеры «Шанхайской пятерки» поддержали позицию КНР по тайваньскому вопросу, а также «справедливые действия России в Чеченской республике». Они выразили стремление сформировать в регионе новую модель безопасности, которая будет отличаться от союзов и блоков времен холодной войны. При этом мало кто мог оспаривать важность стабильности в этом регионе в обшей системе международных отношений. Было решено также преобразовать «пятерку» в «Шанхайский форум», куда вошел и Узбекистан.

18 июля 2000 года с переговоров в Пекине началось дальневосточное турне президента В. Путина. Западные газеты писали, что визит Путина в Китай не принес сюрпризов и был выдержан в традиционной для Путина «активной манере». Как и ожидалось, лидеры двух стран подписали не только общую «Пекинскую декларацию», но и специальное заявление с возражениями по поводу попыток развертывания в США «ограниченной» национальной системы ПРО. Россия и Китай подтвердили курс на стратегическое партнерство.

В данном случае речь шла не просто о дипломатии. Заявление России и Китая было требованием двух ядерных держав, являющихся постоянными членами Совета Безопасности ООН. Лидеры КНР и РФ договорились о сотрудничестве по нескольким крупным экономическим проектам, об увеличении продажи Китаю продукции военно-промышленного комплекса и о расширении приграничной торговли. Очень хорошее впечатление произвела и общая атмосфера встречи Цзян Цзэминя и Владимира Путина. Стороны демонстрировали не просто приветливость, а дружеское расположение, взаимное понимание и уважение, какого на встречах лидеров наших двух стран не приходилось наблюдать уже несколько десятилетий.

В. Путин был искренне тронут оказанным приемом, и ему было приятно убедиться в том, что некоторые из китайских руководителей знают русский язык. Эти люди, включая Цзян Цзэминя, в 50-е годы учились и работали в СССР, и они знают и любят Россию. «Москва—Пекин: ось или копье?» — задавалась вопросом британская радиостанция Би-би-си. На этот вопрос ответил Цзян Цзэминь. «Москва—Пекин, — сказал он, — это новый тип взаимоотношений двух стран, это союзнический альянс, который не направлен против третьих стран, это проведение в жизнь идей многополярного мира».

Встречи в Пекине подготовили и успех визита В. Путина в Корейскую Народно-Демократическую Республику — визита, который в печати разных стран и разных направлений не без оснований называли сенсацией и прорывом. Ни советские, ни российские лидеры никогда не посещали Пхеньян. Никогда не посещали КНДР и лидеры западных стран. Поэтому визит Путина можно было считать успехом и для Северной Кореи — она начинала выходить из полной международной изоляции.

Известно, что политика этой почти закрытой для внешнего мира страны вызывала озабоченность в западных странах, а особенно в Японии и в Южной Корее.

Именно ракетная программа КНДР стала главным доводом и оправданием для США в попытке разработать собственную национальную систему ПРО. Здесь нет необходимости говорить об идеологии и формах северокорейского тоталитарного режима. Очевидно, однако, что продолжение внешней изоляции этого режима только усиливало представление северокорейцев о своей стране как об осажденной крепости. Уже поэтому визит Путина в Пхеньян мог считаться историческим для всего региона.

Масштабы почестей, которые оказали президенту РФ, были беспрецедентными, радость сотен тысяч корейских граждан казалась совершенно искренней. Самым важным результатом проведенных переговоров стало согласие лидера КНДР Ким Чен Ира отказаться вообше от северокорейской ракетной программы, «если более развитые страны помогут КНДР провести запуски спутников для нужд связи и для исследования космоса». Рассказывая через день о своих встречах в Пхеньяне, Путин отметил, что Ким Чен Ир, которого он пригласил в Россию, показался ему хорошо информированным современным политиком и что Россия и КНДР могут существенно увеличить свое экономическое сотрудничество.

Некоторые из российских газет и журналов пытались утверждать, что от визита В. Путина в Пхеньян выиграл только Ким Чен Ир, который «рассказывал неопытному российскому президенту разные байки о корейской мирной ракетной программе». Писали и о том, что Япония была чем-то сильно обижена и т. п.

Но это было не так. Дальневосточное турне Путина вызвало большой интерес, повышенное и в основном благожелательное внимание в Японии. Японские газеты писали о том, что именно Россия выводит Северную Корею из тупика и это увеличивает политическую весомость голоса Москвы. Раздражение чувствовалось лишь в комментариях некоторых консервативных европейских газет. «Владимир Путин отправляется на Окинаву, чтобы принять участие в своем первом саммите “восьмерки”, — писала лондонская “Таймс”. — По дороге он занимается шоуменством. Его визиты в Китай и Северную Корею — это не более чем шоу. Путину важно выставить в витринах на Окинаве собственный товар, и идеальный способ вызвать интерес США к России как к глобальному игроку — это разыграть “китайскую карту”».¹⁹

Но именно лейбористский британский премьер Тони Блэр приветствовал Путина на Окинаве с наибольшей теплотой.

САММИТ НА ОКИНАВЕ. УСПЕШНЫЙ ДЕБЮТ В. ПУТИНА В МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ

Журнал «Коммерсантъ-Деньги», отражая взгляды и настроения людей из окружения Бориса Березовского, заявлял, что президент Путин делал в Окинаве одну ошибку за другой и что Россия потерпела на саммите «восьмерки» тяжелое поражение, которое можно сравнить только с разгромом российской эскадры в Цусимском проливе в 1905 году.²⁰ Это утверждение нет смысла опровергать. По мнению всех серьезных политических обозревателей, да и самих участников трехдневного совещания, лидеров восьми наиболее развитых индустриальных стран, участие президента Путина в работе саммита оказалось успешным и важным и для Путина, и для других лидеров.

Владимир Путин прибыл на Окинаву из Благовещенска вечером 21 июля и не участвовал в первой рабочей встрече собравшихся лидеров. Но уже после ужина он имел часовую беседу с Биллом Клинтоном и подробно рассказал ему о своих переговорах в КНР и КНДР. По большому счету Клинтон был доволен. Он сам загнал себя в угол, заявив ранее, что США обязательно примут решение о ПРО в августе 2000 года. Но Клинтон не смог убедить ни своих союзников, ни оппонентов в целесообразности такого решения, нарушающего ракетно-ядерную стабильность. К тому же первые испытания моделей «звездного оружия» были неудачными, а вся система первой очереди ПРО оказалась и слишком дорогой, и слишком ненадежной. Теперь Клинтон мог отложить решение, не теряя лица. Это и было сделано фактически в совместном заявлении Путина и Клинтона по завершении их встречи. Уже через несколько недель президент США официально объявил об отсрочке в развертывании национальной противоракетной обороны НПРО. Решение было оставлено на усмотрение следующего президента Соединенных Штатов.