Владыка башни
Шрифт:
Френтис поманил к себе Тридцать Четвёртого. Бывший раб, вытиравший кровь со своего короткого меча, подошёл и уставился на Вендерса в своей обычной равнодушной манере.
— Этот человек — бывший номерной раб, обладающий особым умением, — начал Френтис, обращаясь к Вендерсу. — Судя по всему, ты уже достаточно пообщался с воларцами, чтобы знать, что это означает.
Лицо рыцаря помертвело, от его доспехов резко завоняло.
— О Вера! — Дергач отшатнулся, зажав нос. — Лучше бы Эрмунд его убил, право слово.
И отправился обшаривать трупы в надежде
— Ладно, ладно, — сказал Френтис, присаживаясь на корточки рядом с Вендерсом. — У нас нет времени для наслаждения изысканным искусством моего друга, так что советую отвечать кратко и честно. Это в твоих интересах, как ты понимаешь.
Голова рыцаря в стальном шлеме мелко затряслась.
— Выкладывай давай, где именно в Варинсхолде находится берлога Дарнела? Сколько у него людей, где он спит, где жрёт. Да, не забудь сказать, где держат аспекта моего ордена.
Для Греалина разложили погребальный костер. Времени хватало лишь на несколько слов, которые Френтис пробормотал, как умел. «Как воздать должное человеку в нескольких фразах?» — думал он. Попробовал прочесть «Катехизис Веры», но смешался и умолк. Вперёд выступила Давока, остальные обменялись недоуменными взглядами.
— Мой народ страшится таких, как он, — произнесла она звенящим голосом, и эхо разнеслось по оврагу. — Мы считаем, они посягают на то, что принадлежит лишь Малессе и богам. Они извращают украденный дар и посему недостойны доверия и места в клане. Этот человек заставил меня понять, что мы не всегда бываем правы.
После неё заговорил Арендиль, он с грустной улыбкой смотрел на крупное тело Греалина, прикрытое плащом:
— По ночам, когда вы все спали, он рассказывал мне удивительные истории о прошлом ордена. Все они были очень разными, но в каждой содержалось поучительное назидание. Надеюсь, я слушал его с должным вниманием.
Рядом с ним встала Иллиан. Видно было, что она вот-вот расплачется. Девушка схватила Арендиля за руку и воскликнула:
— А ещё он сказал мне, что, хоть я и родилась аристократкой, жизнь сделала из меня настоящую охотницу. Он считал, что этот образ подходит мне куда больше.
Френтис поднёс факел к поленьям и отступил назад.
— Прощайте, мастер, — прошептал он взметнувшемуся пламени.
Давока стянула с Вендерса доспехи и, не церемонясь, выдернула из колена обломок стрелы. Рыцарь дико заорал, Эрмунду пришлось накрыть ему рот ладонью и приставить к горлу кинжал, пока лоначка бинтовала рану. Они усадили его у отвалившегося от утёса валуна и кинули к ногам фляжку.
— Когда будешь говорить со своим свинячьим лордом, — бросил Френтис, — скажи ему, что Красный брат выражает ему своё почтение и обещает явиться как можно быстрее, чтобы разрешить кое-какие вопросы. Если у тебя сохранились остатки мозгов, ты не, проболтаешься о том, как оказался нам полезен.
— Дурачье, — буркнул рыцарь, осознав, что убивать его не будут. — Теперь эти
Стрела из арбалета Иллиан издала тонкий металлический звук, пробив глаз Вендерсу и ударив в камень позади его головы. Неимоверными усилиями тот сумел выдавить из себя ещё несколько слов, но, какую бы мудрость они в себе ни заключали, она захлебнулась в пузырях слюны. Потом он рухнул вперёд, заткнувшись навсегда.
— Прошу прощения, брат, — невозмутимо произнесла Иллиан. — Палец соскользнул.
Последующие три дня они шли на север. В бойне у утёса выжили всего две лошади. Высоких ренфаэльских жеребцов препоручили заботам мастера Ренсиаля, навьючив на них тюки с вяленой говядиной и сухими хлебцами, найденными у воларцев. Эти хлебцы из зёрен пшеницы и овса, если их замочить в горячей воде, превращались в замечательно вкусную кашу.
На третий день долины и отроги Азраэля сменились высокими холмами Ренфаэля. Зелёные пригорки перемежались пастбищами, и все это было совершенно лишено лесов или скал, где можно было бы укрыться.
— Может, на восток двинем, а? — неуверенно предложил Дергач. — Отсюда до побережья рукой подать. Уж там-то есть где спрятаться. Помню, в бытность мою контрабандистом...
— Нельзя терять времени, — ответил Френтис, хотя вполне разделял опасения вора. «Конечно, кавалеристам тут есть где развернуться, но ничего не поделаешь».
Они старались идти низинами, держась подальше от проезжих дорог и деревень. На холмы поднимались только с наступлением ночи, чтобы разбить лагерь. Два дня спустя они без приключений вышли к реке Андур, где, по словам Арендиля, было полно лесов.
— Слава Ушедшим, — пробормотала Иллиан. — На этих равнинах я чувствовала себя голой.
Следующим утром они прошли миль пять, когда услышали отдалённый гром, от которого дрожала земля. Никто из партизан не был настолько наивен, чтобы принять звук за приближающуюся грозу. Давока легла ничком и прижала ухо к земле.
— Движутся на юг. Прямо на нас. — Она поднялась с мрачным лицом. — Будут тут совсем скоро.
— Иллиан! Арендиль! — закричал Френтис, указывая на коней, которых уже развьючивал Ренсиаль. — Скачите оба на запад, быстро! Через семь дней будете в Нильсаэле...
Он замолчал, видя, как Иллиан отбросила протянутый Ренсиалем повод и встала, скрестив руки на груди. Арендиль занял позицию рядом с девушкой.
— Это вам не игрушки... — начал Френтис.
— Знаю, брат, — оборвала его Иллиан. — Но мы с Арендилем уже не дети. После всего произошедшего трудно оставаться детьми. Мы никуда не уедем.
Френтис беспомощно опустил глаза, сердце разрывалось от чувства вины. «Если они погибнут, в этом буду виноват я!»
— Ставки были слишком высоки с самого начала, брат, — мрачно ухмыльнулся Арендиль.