Владыка бури
Шрифт:
Внезапно корабль прыгнул вперёд, оставив небесную руку позади. Она полетела дальше, а Червебог оказался в спокойных водах, и даже ветер образумился.
— Что это значит, кок? — недовольно спросил Гриффин, стоя рядом у штурвала, на который устало упал Трансформо, рыже-белая альма с вытянутой мордой и в лихой одежде.
— Магробуря заключила нас в петлю времени. Помните, что это концентрированная дикая магия. К счастью, мой замкнутый поток изменения вошёл в контрфазу… Впрочем, неважно. Просто знайте, что эта аномалия на меня не подействовала.
Обугленная, почерневшая Смешинка, всё
— Демонические магробури! Постой, я мыслю! Я мыслю, а значит, я существу… — раздался громкий голос, подозрительно синхронно с самостоятельно задвигающимся железным клювом корабля. На последних словах клюв громко клацнул и замолчал.
— О, таран починился, — отстраненно проговорила Гримстих.
— Лучше лишись самосознания, приятель. Эти люди так с нами обращаются, что лучше и не осознавать свою унизительную жизнь, — посоветовал кораблю Пискля.
Постойте, корабль ожил? Но магрота действует только на живые предметы, как люди, альмы, растения и прочее. Либо Червебог изначально был живым или состоял из живых частей (учитывая, что это корабль некромантов, это не невероятно) (но тогда получается, что и время — живое?), либо Мрачноглаз никогда, ни при каких обстоятельствах не отправится на южный континент. Или (самое пугающее) Мрачноглаз чего-то не понимал в магроте.
Парень ещё какое-то время с опаской ходил по кораблю, а в туалете почувствовал внезапную неловкость. Но корабль больше не проявлял признаков разума. И снова было множество вариантов, один хуже другого.
Но Аномальный многогранник только начался. Шпили тут были закручены на нереальную для простых столбов из камня длину и углы. Некоторые даже удумали переплетаться между собой. У вод появилась красная сыпь (хотелось бы так думать. Думать о внутренних озёрах крови не хотелось). Встретившийся остров каждый раз менялся, стоило прервать с ним зрительный контакт простым морганием. То он был наполнен растениями, грибами и радугами, то выжженной пустыней, то покрывался древними руинами, заполненными магротой. Этот остров, разумеется, обошли стороной, но Мрачноглаз здорово развлёк себя, рассматривая множество экзотических островов по цене одного.
Бэзил наловил рыбьих альм, и, несмотря на некоторые сомнения (они выглядели как нормальные альмы, только у них постоянно менялся цвет чешуек (как у пушистых деревьев рядом с Мирокраем (ох, теперь это расстояние для меня “рядом”))), их решили съесть на ужин.
В ту ночь Мрачноглазу приснился очень яркий и реалистичный сон: он парил, и вместо рук у него были огромные крылья, взмахнув которыми, мир вокруг него раскрылся. Он ощутил мощь и свободу своих новых конечностей, расправленных в свете чёрного Дневила. Оно было большим, очень большим, гораздо больше, чем видится с земли. Мрачноглаз ощущал его тяжесть, как будто светило заполняло собой всё сущее.
Из-за чёрного круга в небе, прямо из-под одной огромной огненной дуги, выплыли необычные корабли (словно сзади светила мог быть бездонный океан). Их силуэты были странными и неузнаваемыми: гладкие чёрные корпуса не отражали света,
Мрачноглаз почувствовал, как его крылья начинают распадаться. Он стремительно полетел вниз, к тёмным просторам, где граница между небом и землёй исчезала в бездне. И тогда раздался крик. Его собственное имя, и в нём — печаль и отчаяние. Это был голос его приёмной матери, Купчихи.
Мрачник проснулся в (почему-то) холодном (хотя во сне он летел к тёплому Дневилу) поту.
За завтраком он поделился с друзьями своим необычным сном, и они погрузились в странное молчание.
— Мне тоже приснился яркий сон, — задумчиво произнес Сэйфо. — Я оказался в огромном зале без окон и дверей, окружённый толпой безликих людей и тёмным туманом. Я танцевал странный кружащийся танец со скелетом.
— Хорошеньким? — с интересом спросила проходящая мимо Смешинка.
— Кажется, череп был женским, — неуверенно ответил Сэйфо. — А скелет тонкий, с костями, которые скрипели при каждом движении. И музыки не было. Глупый сон. Хотя бы музыку добавил.
— Я там тоже была! Видела тебя танцующим! И мне это не нравилось: ни скелет, ни танец. Так что даже не вздумай провернуть это в реальности! — воскликнула Принцесса, тряся надкушенным плодом.
Сэйфо хотел что-то сказать (явно не то, что это разрушит его планы на вечер), но тут заговорила Гримстих, тоже остановившаяся рядом:
— У нас с Джоном тоже был общий сон. Вся наша команда стояла у подножия огромной заснеженной горы. Ветер ревел, снег метался в лицо, словно пикси. Вокруг царила холодная тишина, как в гробнице забытого короля, только этот зловещий ветер не мог заткнуться. И мы увидели фигуру. Человек в какой-то синей человечьей одежде, ну вы любите длинные развивающиеся ткани, стоял на самой вершине горы. Он поднял правую руку, и из самой горы поднялась гигантская рука, тоже правая. Гром в шахте! Огромная, снежная. Она схватила нас, и я словно в камень вернулась.
— И у меняу был этот соун, — сказал Бэзил, занимаясь своей едой, но развернув уши к говорившим. — И я бросился бежауть, но проснумялся от рёвау дракона.
— Клянусь молотами украденной великой кузницы, это дурной знак, — Грим соорудила из своих пальцев какой-то знак.
— А тебе, Крыс, снилось что-нибудь? — спросил Мрачноглаз, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
— Писк! — Крыс показал что-то большое, затем закрыл глаза, а его маленькие кулаки начали мельтешить в воздухе, после этого он указал на свой нос и победно поднял вверх руки, изобразив нечто похожее на торжество.
— Да, наверное, истории из снов гораздо сложнее понимать, когда их рассказывают на языке жестов, — озадаченно произнёс Мрачник.
Но Крыс ещё не закончил. Его морда выражала неуверенность, словно он сомневался, стоит ли дорассказывать свой сон. Затем он снова поднял руки, показывая что-то огромнейшее, значительно больше того, с кем он сражался до этого, и закрыл глаза руками, будто пытаясь спрятаться от этого видения.
Мрачник ждал продолжения, но Крыс всё сидел, закрыв глаза, словно ребёнок, который думает, что его никто не увидит, если он ничего не видит.