Владыка бури

Псов Дари

— А вот я была в лесу с говорящими деревьями, — сказала заскучавшая Смешинка, которая всё это время с интересом слушала описания снов. — Они спорили о предпочтениях в сыре. С радостью докладываю, что победил сорт “Туманное Сердце”. Он ведь такой загадочный и утончённый, прямо как мой утренний настрой!

Её глаза привычно разъехались, но Мрачноглаз заметил, что в этот раз они разъехались по-другому, словно она сделала это осознано. Или ему просто показалось, он всё ещё был под впечатлением от всех этих сонных откровений.

— А тебе, Первак, что приснилось? —

спросила Принцесса, закончив с плодом.

— Не важно, — ответил Первак. — Сны — это бред спящего разума. Наши сны — результат тех разноцветных альм, что мы съели. Больше я их есть не буду, — он бросил напряженный взгляд на Мрачника и отвернулся. Мрачноглаз знал его достаточно долго, чтобы понять, что его беспокоит не обсуждение снов, а содержание своего собственного. Однако в его словах было зерно истины. Огромная снежная рука могла быть всего лишь впечатлением от руки бури, мой сон — просто историей Трансформо от первого лица, а все наши тренировки с оружием вполне могли стать танцами со смертью.

Больше (необъяснимых) странностей не происходило, и все с облегчением решили, что они вышли из Аномального многогранника. Когда Грим увидела на горизонте два корабля некромантов, Мрачник даже обрадовался — открытые враги, это так предсказуемо и понятно.

— Уходим, капитан? — спросил Гриффин, отбирая у Смешинки штурвал, который давали ей в спокойных водах.

Умертвие рассматривала приближающиеся тёмные корабли в подзорную трубу, затем перевела её себе под ноги:

— Нет. Наш корабль такой же. Они должны подумать, что мы их приятели по Ночному Дозору, — неожиданно здраво рассудила капитан. — Только я лучше спрячусь, у них отличные художники, которые замечательно передали мой королевский анфас на розыскных плакатах. А капитаном притворится Мрачноглаз. Если что, он отлично испарит корабль одним движением пальца и нелепыми словами.

На корабле нашлась куча чёрных балахонов с капюшонами, которыми можно было скрыть лица. Повезло, что им противостоит такой культ, для которого так важен зловещий стиль. Почти вся команда начала маскироваться, а к новоявленному капитану подошла Смешинка и помогла выправлять складки тесной униформы некромантов.

— Не переживай, если ты всё испортишь и провалишь план. Он всё равно ужасный. Я сама каждый день смеюсь в лицо провалам и ошибкам. Хотя если ты именно его провалишь, то всех вас убьют ненадолго. Так что переживай. Волнуйся.

— Чем меньше шансов на успех, тем больше вероятность моей удачи, — усмехнулся Мрачноглаз.

— Нет. Что за глупости ты говоришь? — Смешинка показала жест угрозы. — Не пытайся победить меня в глупости, даже я не могу победить себя в ней. Так, чёрная одежда, зловещая повязка на глазу, мрачный взгляд и имя, но чего-то не достаёт до полноты образа. Дреки! — капитан повернулась к драугру: — Слушайся Мрачноглаза и будь его верным атрибутом некроманта. Ты что, зря, что ли, мёртвый?

Дреки послушно встал за спиной Мрачника, а Смешинка, оглядев остальных, потрясла соединёнными руками и направилась в глубины

корабля, захватив с собой Плосконоса, Кайзу и Крыса.

Её замаскированная команда остановила корабль, когда к ним приблизились вражеские корабли и встали по бокам Червебога, что сильно не понравилось Мрачнику. Это было как минимум проявлением подозрения. Ожившие мертвецы заполняли палубы кораблей так плотно, что это было бы неприемлемо для любой живой команды.

— Вечной жизни, брат! Но я не ожидал увидеть Червебога так далеко от западного побережья, — привлёк внимание Мрачноглаза толстый лысеющий некромант, подходя к борту своего корабля и приветливо махая рукой. В его широкой улыбке парень заметил сверкающий золотой зуб. Капнул магротой?

— Вечной жизни, брат! Я преследовал Смешинку, но раз мы встретились, то, полагаю, она сбежала в другую сторону. Нас разделила магробуря, — Мрачноглаз начал так хорошо вживаться в роль, что даже расстроился, что упустил Смешинку.

Он внимательно осмотрел команду некроманта и с большим огорчением заметил множество мёртвых пращников и копьеносцев, а также странные устройства по бокам корабля. На другом корабле, должно быть, всё было точно так же. Они оказались зажатыми между двумя отрядами, способными вести дальний бой.

— Нет, мы не встретили Смешинку. Мне жаль, что у тебя были проблемы, но сейчас, похоже, всё в порядке… — некроманта отвлёк неприятно дёргающийся скелет, пошаркавший к нему рывками. Он принёс поднос с миской своему хозяину. Тот посмотрел на миску и, ударив по ней, уронил её содержимое на палубу: — Этот суп ещё живой! Сделай его заново, или я тебя за борт скину! Старая допереломная рухлядь, — пожаловался он уже Мрачноглазу.

— Да, брат. Так что там в нашем некромантском деле? Появились какие-нибудь новые подходы? — Мрачник решил поддержать светскую беседу.

— Не переводи тему, брат. Ты потерял всех своих слуг в магробуре, кроме этого северянина? — некромант тоже рассматривал команду Червебога, и в его голосе прозвучала зависть. — Но у тебя откуда-то свежая партия, у них даже плоть не истлела (он заметил их руки!). Ты и сам сменил тело, брат. А я ведь мне по старшинству положено сменить тело раньше. Что скажет наш отец?

Постой, брат, как настоящий брат, не как обращение к приятелю по секте?

— Я действовал по обстоятельствам, — расплывчато ответил Мрачноглаз.

— Знаешь, брат, ты вполне можешь быть не моим братом, — задумчиво произнёс некромант. — Уж прости мою подозрительность, но назови имя нашей матери.

— Ты имеешь в виду нашу родную мать или, может быть, наставницу? — Мрачноглаз дал Смешинку. — Ведь для меня и для всех в нашем культе мать — это не только женщина, которая нас родила, но и сам культ, эта сила, которая сформировала нас такими, какие мы есть сейчас, да и сама суть нашего некромантского учения порождает нас по-матерински, понимаешь? Или ты говоришь о родине? Для нас же она как вторая мать.