Владыка
Шрифт:
— Выше всяких похвал. Тварей валил так, будто для этого и разрабатывался. Пауки тоже не подкачали. Один только в Смородину упал — жаль. Будем вечно помнить этого добряка…
— Производство пауков уже вот-вот встанет на поток.
— Дай-то бог. Ладно, Иван, пойду я. День сегодня насыщенный. Вроде как битв не планируется, а вот административных вопросов порешать надо. У всех, блин, Рождество, готовятся, предвкушают… А расслабляться-то рано.
— Прекрасно понимаю, — кивнул Ползунов и протянул мне руку. — До встречи на балу?
—
Был, конечно, соблазн грохнуть оставшиеся банки и впитать в себя их родии, но я удержался. Родиевым наркоманом только стать не хватало. Тогда, перед битвой с Кощеем, это была резкая и конкретная необходимость. Надо было прокачаться до Тысячника, иначе как бы я тысячу собирал. А сейчас как будто ничего не горит. Даже если грохну все банки, до Воеводы один пёс не апнусь, только расстроюсь. Так что пусть делу послужат. Армия сверхвоинов — это тоже надо.
Следующим пунктом моего сегодняшнего путешествия оказался Полоцк. Там я без проблем обнаружил уставшего, но довольного Глеба в кабаке за столом. Глеб наворачивал гречневую кашу с мясом и грибами. Запивал, естественно, пивом.
— Ну, доброе утро, коли так, — сказал я, сев напротив. — Отмечаешь чего?
— Какой… Поправляюсь после отмечания, — отмахнулся Глеб. — Хотя сильно мы не гудели, устали все. Так что нынче ночью продолжим, со свежими силами.
— А границы как?
Я, собственно, ради этого и прибыл. Мне было до дрожи интересно, как устроенный нами в потустороннем мире бадабум повлиял на тварей этого мира.
— Да ты знаешь, тихо. Я уж утром на стене был, интересовался. Затишье. Хотя это ничего не значит, по зиме — оно всегда спокойнее. Да и летом твари не каждый день лезут, может, просто везёт нам сегодня.
— Угу… Ну ладно. Продолжай наблюдения.
— Куда я денусь.
Глеб поднял кружку и сделал кому-то знак, мол, за тебя пью. Я повернул голову и успел заметить, как покрасневшая старшая хозяйская дочка скрывается за дверями кухни.
— Всё на тебя заглядывается? — поинтересовался я.
— Женюсь, — ответил Глеб.
— Чего?
— Так вышло. Ночью лишку выпил.
— Глеб…
— На усталость да голодный желудок легло.
— Ты чего, прикалываешься?
— Сам себя не помнил, вот те крест! Как вышло — недоумеваю.
— Да твою мать, ей шестнадцати же нет!
— Просто как чернота какая-то, а очнулся — стою на коленях и предложение делаю. А самого мотает от лева до права… Слева Фрол ловит — вправо толкает, а справа — Акакий. И влево меня, значит. А она передо мной стоит. Только мне кажется, что их там трое, не меньше. И я всем троим, значит, руку и сердце…
— Тьфу ты. Напугал. — Я покачал головой. — И чего? Дама изъявила согласие?
— Говорят, да…
— «Говорят»?
— Ну… Сам-то я не помню. Но ребята говорят, очень была счастлива и согласием ответила. Батюшка с матушкой только строго на это всё посмотрели и сказали,
— Не передумал, на трезвяк-то?
— Ты чего! Я ж охотник, моё слово твёрдое. Коли начну от своих слов отказываться — кто мне доверять станет? Да к тому же — дело хорошее. Давно уж душа не на месте, что девчонка тут бегает. Здесь видал, какие скоты иной раз останавливаются?
— Угу, — усмехнулся я, вспомнив, как мы тут гасили упырей. — Представление имею. Не, ну ты молодец, конечно. Я сам голову ломал, как бы девушке помочь. Дай вам бог счастья, и всё такое.
— Ну уж, счастье не счастье, а работать ей при мне точно не придётся. Кости-то у меня не переводятся. Пускай дома сидит, рукоделием занимается. И у меня за неё на душе спокойнее. Домой придёшь после охоты — там тепло, ужин готов. А коли голову сложу, так за меня из казны заплатят хорошо, бедовать девчонка не будет… О, а вот и папа с мамой, — оживился Глеб.
В зал и вправду вышли трактирщик с супругой. Я кивнул им и протянул руку Глебу.
— Ладно, мешать не буду. Если вдруг чего, найди меня.
— А чего — это чего?
— Ну, если твари вообще лезть перестанут. Или наоборот — ломанут такой силой, как раньше не ломили. В общем, мне любые перемены интересны.
Глава 2
— А-а, — протянул Глеб. — Ты всё о тварях! Я-то думал, скажешь, чтоб на свадьбу звал.
— Это само собой. Только надо как-то распланировать, чтобы на разные даты. А то кучно пошли, все вокруг женятся.
— А кто ещё?
— Да Ползунов, например. Помнишь? Тот, который пауков делает, инженер.
— А, помню. Ну, добро, мужик солидный. Ему-то давно пора.
— И я тоже женюсь.
— Да иди ты!
— Ну, вот так.
— Катерина Матвеевна?
— А то кто же…
— Вот ведь. Не зря спасали, глянь!
— Конечно, не зря. Ладно, Глеб, бывай. Удачи в переговорах.
Я переместился домой. Вернее, во двор. Поглядел за забор — удовлетворённо кивнул. Космический корабль высился там. Больше парковать негде было, не во дворе же ставить. Да и не факт, что яйцо влезло бы во двор. Мои домашние и любопытствующие деревенские его уже разглядели со всех сторон, поохали и разошлись. Яйцо как яйцо, только железное. Чего на него глядеть, тут Рождество на носу.
Рядом со мной послышался вздох.
Повернув голову, я увидел Тварь. Она тоже смотрела на «яйцо» с загадочной русской тоской.
— Что? Грустишь, что такое здоровенное яйцо, а сожрать не получится?
— Хорошо ты меня знаешь, хозяин… И вправду. Зачем такое разочарование?
— Яйцо сие, Тварь, обладает рядом других очень полезных свойств.
— Да какие ж у него полезные свойства, ежели оно твёрдое и не жрётся?
— Ну, например, с его помощью можно путешествовать в любую точку мира и делать это мгновенно.