Власть и масть
Шрифт:
Подняв со стола копье, начальник лагеря протянул его заместителю:
– Срочно доставьте это копье Гиммлеру.
– Слушаюсь, господин штандартенфюрер.
– Самолет в Оберзальцберг вылетает через полтора часа.
Глава 14
ПОСЛЕДНИЙ ХРАНИТЕЛЬ
Нюрнберг. 1944 год, август
Впереди шел немолодой гауптшарфюрер СС Ганс Райнике и освещал фонарем рейхсфюреру дорогу. Две недели назад он вернулся из госпиталя, но, судя по тому, как подволакивал ногу, было понятно, что ранение залечено
Пошел уже седьмой день, как он поступил в распоряжение рейхсфюрера Генриха Гиммлера.
Неловко ступая, опасаясь оступиться на крутых ступеньках, гауптшарфюрер уводил рейхсфюрера все глубже в подвалы Нюрнбергской крепости. Спустились еще на пол-этажа ниже, из земли дохнуло колодезным холодом. Помещения были грандиозными, и мощный луч фонаря, рассеиваясь в пространстве, даже не достигал противоположной стены.
Стены и сводчатые потолки были выложены из толстого темно-серого известняка, в поры которого въелась многовековая копоть. Лучшее место для хранения копья, чем древние подвалы крепости, придумать было сложно. Здесь буквально каждый камень дышал стариной.
– Что здесь было, Ганс? – спросил рейхсфюрер, задрав голову вверх.
– Винные подвалы, господин рейхсфюрер, – живо отвечал гауптшарфюрер. – Посмотрите на арки, они как раз сделаны под бочки, которые здесь когда-то стояли.
– Это какая же высота была у этих бочек? – невольно подивился Гиммлер.
– Думаю, что не менее четырех метров, – задумавшись, отвечал гауптшарфюрер.
Гиммлер уже давно обратил внимание на то, что престарелый вояка обладал энциклопедическими знаниями. Пожалуй, не было вопроса, на который бы он не сумел ответить. Если бы в войсках было побольше таких гауптшарфюреров, то германская армия уже давно бы маршировала по Красной площади.
– Где же собирали такие бочки? – подивился Гиммлер.
– А здесь же и собирали, господин рейхсфюрер. В подвале. Если всмотреться, то можно заметить на стенах даже следы от крепежей, которыми удерживали бочку.
– Прежний хозяин замка был несметно богат, заметил Генрих Гиммлер.
– О да, господин рейхсфюрер. В минувшие столетия они одалживали деньги даже королям.
– Не сомневаюсь. Наверняка эти подвалы хранят немало тайн.
– Именно так. Неделю назад, когда я впервые осматривал эти подвалы, то в дальней галерее обнаружил человеческий скелет, прикованный к стене металлическими обручами. Думаю, что ему не менее трехсот лет.
– Как, по-вашему, гауптшарфюрер, кто бы это мог быть?
Ковыляя, старый вояка все далее уводил Гиммлера по галерее, освещая фонарем стены. У самого поворота он неожиданно остановился, луч фонаря скользнул по нише, высветив узкую дубовую дверь.
– Думаю, что это какой-нибудь должник, который не сумел рассчитаться вовремя.
– Вполне возможно. А вам случаем не приходилось видеть здесь привидений?
– Не приходилось, господин рейхсфюрер. Вам может показаться
– И что же было самое запоминающееся?
– Свист русских орудий. Русские называли их «катюшами». Мы же этот свист прозвали «симфонией Сталина», уж слишком он трепал нам нервы.
– Вы отважный человек, – заметил рейхсфюрер. – Не каждый может высказаться столь прямолинейно… Тем более в настоящее время.
– Я стар. Мне уже нечего терять. – Распахнув дверь, он произнес: – Вот та самая комната, о которой я вам говорил. Она небольшая, но как временное жилище может вполне подойти. Вряд ли кто-нибудь станет искать копье именно здесь.
Рейхсфюрер прошел в комнату. У самых дверей полыхал большой факел, освещая дрожащим пламенем пол, отполированный за долгие века многими подошвами, шероховатые стены, закопченный потолок. Полное ощущение того, что удалось шагнуть в средневековое лихолетье.
Гиммлер невольно поежился. Впечатление удручающее, такое тесное помещение с низко навешенным потолком больше подходит для одиночной камеры, чем для жилья, впрочем, для Копья судьбы более удачное место отыскать трудно.
– Все, более искать не будем, – распорядился рейхсфюрер СС, – это то самое место. Пойдемте обратно, господа.
Вынос Копья судьбы из церкви Святой Екатерины напоминал небольшую войсковую операцию. Уже ранним утром к ограде церкви подъехал броневик и несколько грузовиков с автоматчиками.
Через оцепление эсэсовцев, выставленное вокруг церкви, плотными рядами стояли горожане, – каждый желал проститься со святыней и проводить ее в дорогу. Оставалось только удивляться, каким образом они прослышали о выносе из церкви бесценной реликвии. Среди черных мундиров мелькали фигуры двух Генрихов – Гиммлера и Мюллера, причем второй из них был в роли распорядителя.
Два офицера-эсэсовца, один в звании штандартенфюрера СС, а другой оберштурмбаннфюрер СС, под пристальным вниманием четырех автоматчиков вытащили из витрины Копье судьбы и, завернув его в золоченую парчу, понесли из церкви.
Народ, стоявший за ограждением, стал напирать, доставляя солдатам, стоявшим в оцеплении, невольное беспокойство, – каждому хотелось видеть перенос Копья судьбы. Будто бы угадав желание собравшихся людей, офицеры остановились на крыльце и, откинув материю, показали верующим реликвию. На какое-то мгновение у церкви воцарилась тишина, вдруг неожиданно оборвавшаяся гомоном взволнованных голосов.
– Они навсегда увозят от нас Копье судьбы! А ведь специальным приказом фюрера копье должно находиться именно в приходской церкви Святой Екатерины, – возмущался старик лет восьмидесяти. – Наша церковь старейшая во всей Баварии, так что мы заслужили такое право.
Обращение деда было тотчас услышано, и из глубины толпы раздалось несколько голосов, столь же тревожных:
– А знает ли об этой акции фюрер?!
– Господа, они самовольно выносят Копье судьбы!
Вперед вышел Генрих Мюллер, начальник четвертого управления. В свои сорок четыре года он выглядел необычайно молодо, в густых черных волосах не было даже седого волоса. Взгляд прямой, уверенный.