Власть и наука

Сойфер Валерий Николаевич

Праздники и будни

Летом 1962 года лысенкоисты нашли предлог продемонстрировать всей стране свою монолитность, свои успехи и оптимизм. Отсчитав срок от появления в Одессе опытного поля, на базе которого затем возник Институт генетики и селекции, они получили круглую цифру -- 50. Чем не юбилей! Правда, на долю главенства лысенкоистов из этих 50 приходилось что-то около 30 лет, но отдельные несуразности можно было в расчет не принимать. На фронтоне главного институтского здания с колоннами появилась цифра 50 в лаврово-дубовом обрамлении. Много приглашений было послано зарубежным ученым. Административный директор института А.С.Мусийко, обсуждая с корреспондентами главные достижения института за 50 лет, делал акцент на идейной стороне:

"В упорной борьбе, открытых дискуссиях с преобладавшим в то время в биологической науке

менделизмом-морганизмом, ученые-мичуринцы разоблачали теоретическую несостоятельность и практическую бесплодность менделистов и морганистов" (19).

А один из заправил праздника Глущенко радовался своему трюку: в ряд зарубежных "Обществ друзей Мичурина" были заблаговременно отправлены на-поминания о предстоящем юбилее и соответствующие моменту небольшие меморандумы с перечислением главных достижений института. И вот из-за границы стали поступать приветствия с нужными текстами, во многом повторяющими меморандумы. Теперь надо было успевать давать нужный ход приветствиям. Например, в газете "Сельская жизнь" появилась такая "развесистая клюква":

"На конференцию по случаю 50-летия ВСГИ пришло приветствие от французского общества друзей Мичурина: в нем, в частности, говорится:

"У нас в капиталистическом мире селекция все больше захватывается космополитическими монополистами, которые подчиняют свою работу своим эгоистическим целям. Эти монополии взяли себе за правило распространять только гибридные семена и гибридных животных, качество которых грубо ограничено первым поколением.

...Реакционная идеология морганистов является для них не только идеологическим аргументом, способом оправдать политику империалистов даже в их самых страшных расистских преступлениях. Эта теория стала... основным средством защиты барышей"" (20).

Так задним числом (не своими же руками -- французы пишут) наводили тень на плетень -- и промахи с гибридной кукурузой и другими гибридами отвергали; и ошибки с рекомендациями относительно использования первого поколения гибридов от себя отметали. Уже и партийные лидеры во главе с Хрущевым, съездив в США, убедились, из рассказов фермера из Айовы Гарста хотя бы, что только первое поколение гибридов обладает повышенной жизнеспособностью и дает максимальную прибавку урожая, а вот, видите, французские "друзья Мичурина" этот подход грубым называют: прекрасная реабилитация многолетнего правильного пути соотечественников Мичурина. И проклятых морганистов с их реакционной идеологией, как видите, во Франции не любят, как не любят французы барыши, повышенные урожаи, излишки мяса, молока и масла.

С приподнятым чувством разъезжались гости из Одессы, а в Москве лысенковцев ждали снова неприятности. Гибельность для науки и сельского хозяйства главенства Лысенко снова привлекла внимание общественности.

В Центральном Доме журналиста состоялась встреча с учеными, на которую собралось несколько сот работников редакций журналов и газет. Выступавшие один за другим "морганисты" -- В.П.Эфроимсон, Ж.А.Медведев, А.А.Прокофьева-Бельговская, В.Н.Сойфер рассказывали об успехах науки, а сидевшие в зале могли сами делать выводы о том, куда же завели отечественную науку радетели идейной чистоты "мичуринской биологии". В.П.Эфроимсон остановился на просчетах советской медицины, происходящих из-за недоучета генетических закономерностей. Ж.А.Медведев говорил о тех, кто, занимая высокие посты в руководстве советской наукой, мешали прогрессу и преследовали честных ученых. Я пересказал работы Ф.Жакоба и Ж.Моно, изучивших регуляцию действия генов, и на этом примере постарался показать, как глубоко ушли генетики вперед в познании генов, и как нелепы на этом фоне потуги Лысенко отвергать само существование генов1.

В 1961 году Несмеянова на посту Президента АН СССР сменил Мстислав Всеволодович Келдыш -- известный аэродинамик, один из главных руководителей космических исследований СССР2. В 1962 году он решил разобраться сам, без помощи "официально признанных" советчиков, в том, каковы реальные достижения обругиваемых Лысенко вейсманистов-морганистов, и каковы успехи самих лысенкоистов. Келдыш обложился книгами, съездил в ряд институтов, побывал, в частности, в Новосибирске и в Минске (21), поговорил с десятком крупных ученых. Для непредубежденного человека картина складывалась ясная. Грехи "реакционеров", "прислужников Запада" были явно придуманы, а вот их заслуги перед наукой, отвергаемые лысенкоистами, оказались

неоспоримыми. Теперь предстояло посмотреть работу Лысенко на месте. В октябре 1962 года Президент приехал сначала в лысенковский институт генетики на Калужском шоссе (сейчас Ленинский проспект, 33), а потом, по предложению Лысенко, поехал в Горки. Лысенко повел Келдыша по полям, на ферму коров, показал лесопосадки дуба. Впечатление от этой "высокой науки" было удручающим. Вконец всё испортила перепалка между Лысенко и его ближайшими сподвижниками, когда учитель обозвал своего заместителя Кушнера безграмотным, буквально оскорбил присутствующих на встрече Сисакяна (ставшего в то время большим боссом в Академии наук) и Глущенко. Кушнер и Сисакян дипломатично проглотили пилюлю, а Глущенко взорвался, стал оправдываться перед Келдышем3. Сцена была неприятной. То, что сами с собой лысенкоисты не ладили, знали многие, но что Лысенко уже не может вести себя спокойно с самыми близкими людьми, лучше всяких слов характеризовало и его самого и всю "школу

Страшный удар по позициям Лысенко нанесла книга Жореса Александровича Медведева, законченная им в это время. Медведев дал читать рукопись книги нескольким коллегам. С неё были изготовлены машинописные копии, с них делали новые и новые -- самиздат заработал на полную мощь. Книга оставляла неизгладимый след убедительностью фактов4.

Оборона на два фронта

К концу 1962 года окончательно сложилась ситуация, при которой Лысенко пришлось сдерживать нападение с двух сторон -- отражать критику биологов и противостоять напору представителей точных наук. Обороняться же Лысенко мог только с помощью чужих рук -- заступников из верхушки партийного аппарата, то предоставлявших ему трибуну для широкомасштабных обещаний, то лично защищавших его (27).

Характерной чертой этого периода стала двойственность принимаемых верхами решений. В постановлениях, публикуемых от имени ЦК партии и правительства, почти всегда соседствовали разорванные абзацем, параграфом или пунктом два раздела на одну и ту же тему. Сначала говорилось о якобы несомненных успехах мичуринской биологии и необходимости биологам и дальше идти по этому пути, а ниже, после упоминания о физике, химии или математике, шли абзацы о пользе развития новой биологии с применением физических и химических методов. Это отчетливо проявилось в принятом в январе 1963 года Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О мерах по дальнейшему развитию биологической науки и укреплению её связи с практикой" (28)5.

Конечно, Лысенко пробовал изменить это положение, укрепить свои позиции в биологии. В конце 1962 года он созвал в ВАСХНИЛ большую конференцию, на которой было заслушано более 70 докладов "о путях управления наследственностью" (путь, правда, был избран один -- перенос растений в чуждые для него условия среды, но называлось это всегда громко, всегда во множественном числе). На этот раз основной упор делали на якобы доказанную возможность превращения яровых культур в озимые после посева их в течение 2-3 лет не весной, как положено, а осенью, под зиму. Многие последователи Лысенко утверждали, что доказали возможность такой трансформации любых сортов, показывали таблицы с цифрами, щеголяли терминами. Кое-кто занимался обратными переходами -- из озимых в яровые. И тоже получалось всё чудесно: внешняя среда сама формировала желаемые свойства.

Особенно активен был на этой конференции селекционер с Украины Василий Николаевич Ремесло, с энтузиазмом взявшийся за выведение новых сортов на Мироновской селекционной станции. За ним уже числилось несколько сортов, он постоянно утверждал, что все они получены на основе учения товарища Лысенко, а за это Лысенко и поддерживавшая "мичуринцев" коммунистическая партия показали всем, как они умеют ценить и возвышать своих героев: он стал членом ЦК компартии Украины, депутатом Верховного Совета УССР, зам. Председателя Президиума Верховного Совета УССР, лауреатом Ленинской премии, Героем Социалистического труда, был награжден 22 орденами и медалями СССР, орденом Труда ЧССР, орденом "Возрождения" ПНР, орденом "Звезда Дружбы Народов" ГДР, стал академиком ВАСХНИЛ, членом-корреспондентом Академии наук ГДР. Спустя несколько лет, когда Ремесло получил еще несколько высокоурожайных сортов, его избрали за большой практический вклад в сельское хозяйство академиком АН СССР. Несмотря на все награды и звания академик был крайне плохо образован, в предложении из десяти слов мог сделать двадцать ошибок.