Власть в Древней Руси. X–XIII века
Шрифт:
Подъем и значение вечевых собраний, согласно историку, падает на вторую половину XI и на XII вв. Однако, и в этот период они проявляются не всегда. При сильной власти киевского князя значение веча падает и князь не входит в соглашения с народом, широкой городской демократией торговцев и ремесленников. И все же, Б. Д. Греков не склонен переоценивать общинное начало веча. Его деятельность являлась результатом определенного соотношения сил, при котором знать, захватившая в свои руки власть и ограничившая в своих интересах власть князей, не была в силах уничтожить народное собрание, но была достаточно сильна, чтобы превратить его в орудие своих интересов. [437]
437
Греков Б. Д.Киевская Русь. М., 1953. — С. 359, 366.
М. Н. Тихомиров практически во всем, что касается веча, солидаризировался с Б. Д. Грековым. Может быть только отчетливее акцентировал мысль о том, что без
438
Тихомиров М. Н.Древнерусские города. М., 1956. — С. 222–224.
Оба названных историка решительно не согласились с определением веча, данным С. В. Юшковым. Для него веча были не народными собраниями, но массовыми собраниями руководящих элементов города и земли по наиболее важным вопросам. Ни в одном совещании, которое могло бы претендовать на какое-либо политическое значение, основной силой не могла быть демократическая масса города — мелкие торговцы, ремесленники, наймиты и разного рода плебейские элементы. Если бы подобного рода совещания были, и если бы этим элементам и удалось навязать свою волю феодальной верхушке, то она нашла бы силу эти решения аннулировать. Поскольку древнерусские города, по мнению С. В. Юшкова, все более и более превращаются в центры феодального властвования, всякого рода совещания, которые могли претендовать на какое-либо значение, конечно, должны быть совещаниями основных феодальных групп или групп, так или иначе связанных с феодалами — возможно с крупными торговцами и одновременно землевладельцами. С. В. Юшков считал, что вече государственного периода происходит от племенных сходок, но решительно отказывал ему в статусе постоянного органа государственной власти. На всех проявлениях деятельности веча, согласно историку, лежит печать чрезвычайности. [439]
439
Юшков С. В.Очерки по истории. — С. 193–195, 204, 216.
В. В. Мавродин в понимании веча, по существу, не расходился с историками XIX в. Он утверждал, что у восточных славян в глубокой древности и в период образования Древнерусского государства все важнейшие вопросы решались на вечевых сходах. [440]
Сословно-классовую природу древнерусского веча утверждали В. Т. Пашуто, В. Л. Янин, автор этих строк. Согласно В. Т. Пашуто, вече — это и совещание правителей города, и обособленное совещание городских «меньших» людей, и совещания князя со всей (или дружественной ему) дружиной, и тайный сговор городской знати против правящего князя, и, наконец, военный совет руководителей городского ополчения в походе. Как один из наиболее архаических институтов народовластия, вече было использовано собственниками земли и поставлено на службу государству в форме своеобразной феодальной демократии. [441]
440
Мавродин В. В.Образование древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971. — С. 102.
441
Пашуто В. Т.Черты политического строя. — С. 33–34.
В. Л. Янин пришел к выводу, что общегородское вече было узкоклассовым органом, в котором нет места «всему Новгороду». Оно объединяло лишь крупнейших феодалов и было не народным собранием, а собранием класса, стоявшего у власти. Новгородский вечевой строй, согласно ему, являлся образцом феодальной демократии в ее русском боярском варианте. [442]
Проанализировав известия о киевском вече я также пришел к выводу, что этот, уходящий своими корнями еще в догосударственный период институт никогда не был органом народовластия, широкого участия демократических низов в государственном управлении. Руководящая роль и преимущественное представительство в нем принадлежали верхам древнекиевского населения. Низы могли принимать участие на вечевых сходках, но их роль не была определяющей, в большей мере они представляли собой своеобразные массовки в разыгрывавшихся феодальными верхами и князьями политических спектаклях. [443]
442
Янин В. Л.Проблемы социальной организации Новгородской республики. «История СССР». № 1. 1970. — С. 50–51; Его же. Новгородские посадники. М., 1962. — С. 4.
443
Толочко П. П.Вече и народные движения в Киеве // Исследования по истории славянских и балканских народов. М., 1972. — С. 125–143. Он же.Вече.
Выводы о вече, как княжеско-боярском институте власти, подверглись критике со стороны И. Я. Фроянова. Приняв, без каких-либо оговорок, представление историографии XIX в. об общинном характере Древней Руси и решительно отказав ей в феодальном развитии вплоть до XII вв., он определил вече, как народоправный орган, отражавший суверенитет общины над князем и знатью и обладавший широчайшими полномочиями, вплоть до участия в выработке законов и избрании князей. [444]
444
Фроянов И. Я.Киевская Русь. Л., 1980. — С. 28–43; Он же.Древняя Русь. СПб., 1995. — С. 175–271.
По ходу исследования придется обращаться к аргументации этих выводов, здесь же стоит только обратить внимание на их вполне отчетливую противоречивость. Если Русь находилась на стадии общинно-родового развития и главным правительственным ее органом было народное собрание, тогда невозможно объяснить природу народных мятежей. Что заставляло людей браться за топоры и вилы и против кого они выступали? Неужто против самих себя?
В последнее время тема древнерусского веча обрела как бы второе дыхание. Свое освещение она нашла в работах П. В. Лукина, Ю. Гранберга, Т. Л. Вилкул, А. П. Толочко.
Из работ П. В. Лукина следует, что своего взгляда на вече он так и не выработал. Сравнив их с народными собраниями поморо-балтийских славян и предположив, что на торговой площади столицы Руси существовала определенная инфраструктура (стационарная трибуна для выступлений), он не объяснил, каким образом проходили вечевые собрания в других местах Киева и его околицы. Что касается социальной сущности веча, то, не согласившись с С. В. Юшковым, В. Л. Яниным и др. об узкой сословности этого органа и предположив участие в нем также широких масс горожан, он, тем не менее, повторил известный вывод, что такие собрания созывались по инициативе князей или местной элиты и проходили под их руководством. Не пришел к какой-либо определенности П. В. Лукин и в вопросе об институциальном характере веча. В 2004 г. он утверждал, что власть вече оказывалась подчас весьма значительной, хотя оно и не было постоянно действующим, регулярно собирающимся органом. В статье, опубликованной в 2006 г., вече, как будто, и вовсе не орган власти, а своеобразное «понятие», которое применялось в источниках для характеристики активности городского населения. [445] Как говорится, выводы на все случаи жизни.
445
Лукин П. В.Вече, «племенные» собрания и «люди градские» в начальном русском летописании // Средневековая Русь. Вып. 4. М., 2004; Его же. О социальном составе новгородского веча XII–XIII вв. По летописным данным // Древнейшие государства Восточной Европы. М., 2006.; Его же. Зачем Изяслав «възгна торгъ на гору?» // Средневековая Русь. Вып. 7. М., 2007.
Более последователен в своих выводах Ю. Гранберг, опубликовавший в сборнике «Древнейшие государства Восточной Европы» (2006) обширное исследование древнерусского веча. [446] Заявив в самом начале, что его целью является показать, что институт под названием «вече» не был частью государственной структуры, он затем неукоснительно следовал этой предзаданной установке. Проанализировав значительное число летописных известий о вечевой деятельности, пришел к выводу, что ничто не указывает на то, будто вече функционировало в качестве политического института и занималось вопросами высшей политики, т. е. принимало решения о лишении князей стола, об участии в княжеских военных кампаниях или выступало с военными инициативами. [447]
446
Гранберг Ю.Вече в древнерусских письменных источниках: функции и терминология // Древнейшие государства Восточной Европы. М., 2006.
447
Там же. — С. 33, 36, 49.
Правда, сам того не желая, он же и подверг сомнению категорическую однозначность этого вывода. Прежде всего тем, что, вслед за историками советского времени, признал руководящее положение на вече влиятельных политических сил, которые манипулировали этими собраниями в пользу нужных им решений. [448] В том числе и тех, которые нужны были для восстановления «сбоя в функционировании „нормальных“ органов управления с князем во главе» посредством заручительства народной поддержки. [449] Но ведь в этом и заключалась политическая институциональность веча.
448
«Подобные собрания несли в себе огромную потенциальную силу, и в интересах власть имущих было не допускать таких собраний, за исключением тех случаев, когда они были уверены, что смогут удержать контроль над народными массами». ( Гранберг Ю.Вече. — С. 50).
449
Там же. — С. 36.