Властелин бумажек и промокашек
Шрифт:
– Ничего не знаю про лошадей, - пробормотал Историк, - но по мнению специалистов лучшие кавалерийские части были в русской императорской армии. Однако, вот беда, подготовлены они были не для современной войны, в которой кавалерия просто мобильные пехотинцы. Атаки конным сомкнутым строем, владение холодным оружием, даже различные каскадерские трюки на полном скаку - все эти дисциплины учили блестяще. В 'Записках кирасира" Владимир Трубецкой вспоминает, что в их полку было два чемпиона Европы. С другой стороны огневая мощь кавалерийского полка - это две стрелковые роты.У пехотинца боеприпас 180 - 200
– Спасибо за исторический экскурс, - поблагодарил Химик, - если ты от страха так словоохотлив, то расслабься, на этой кобыле ты уже два года ездишь. Я даже не стану говорить банальные вещи вроде - ты знаешь три способа держать поводья: английский, немецкий, французский. Тело вспомнит само, автоматически.
Звероватый бородач (твой кучер Афиноген Захаров, - прошелестел Химик) подвел с поклоном к Николаю изящную, черную, с длинной шеей и мощными мышцами красотку, по-другому не скажешь, с умными глазами, которая первым делом начала, наклонив голову, исследовательно тыкаться по карманам Николая.
– Русская верховая, - сказал Химик, - лошадь, знающая себе цену и с чувством собственного достоинства. Все, умолкаю, просто расслабься и все само собой пойдет.
– Так, оба повода в левую руку, правой рукой беремся за заднюю луку, подняться на левом стремени, перенести правую руку на переднюю луку в тот момент, когда правая нога заносится через круп лошади, и упасть на седло, - победно закончил Историк.
– Сев в седло, не следует держать лошадь на месте, но тотчас надо тронуть ее вперед, - напомнил было Химик, но Историк уже ушел в дубле, сделал полувольт, вольт, контрвольт и закончил восьмеркой.
– Николай был отличным наездником с детства, ты оказался прав, все пошло само собой, - обрадовано сказал Историк, вытаскивая морковку для Флоры из кармана.
– Вспоминается даже фото двух старших дочерей Николая Второго: Ольги и Татьяны которые амазонками принимали парад своих подшефных кавалерийских полков в 1913 году: Вознесенского и Елисаветградского. Но, видимо, из-за жены и больного сына Николай пересел на автомобили.
– Да и ноги устают прилично, - прокомментировал Химик, - выражение кавалерийская походка в обиходе не зря, ляжки раздаются при постоянных упражнениях. Ну и что хорошего в растяжении тазобедренного сустава?
– Ничего, - согласился Историк, - но коняша просто прелесть. И он потрепал Флору за шею.
– Я только пройдусь по парку и сразу вернусь, Григорий Григорьевич, прошу Вас не волнуйтесь, - поставил он в известность Даниловича и коротким шагом направил кобылу в ворота.
***
Володька стоял у турника в южной части парка, разминаясь перед подходом. Подъезжавшего Николая, что заканчивал свой круг по парку, он видел и даже показал издалека тайный знак скрещенными пальцами,
– Володь, - произнес Николай подъехав, - ты где Жорика потерял?
– Он от цесаревны, Вашей матушки чуть позже тебя вернулся в игральную, пылая жаждой знания, - чуть насмешливо сказал Володя, - и пристал к моей матушке, требуя секрета как быстро выучиться. Что это на тебя нашло Ники: Данилович покусал ночью, а ты Жорика?
– Вежество и знания, увы, не заразны, - с горечью признался Николай, - мой метод - творческий сон. Молюсь Сергию Радонежскому, а ночью сон как задачку решить снится.
– Че, правда?
– загорелся Володька.
– Ты осторожнее с православными, - запаниковал Химик, - они и через два века шуток не понимают: сначала человек - потом кинотеатр.
– Правда, Володька, только что бы правильно задачку святому доложить, надо в её условия сначала все-таки вникнуть, - объяснил Николай и сразу перевел скользкую тему, - матушка твоя решила уже куда ты идешь дальше учиться?
– Все мужчины военные в нашей семье, - пожал плечами Володька, - или в Первую Санкт-Петербургскую военную гимназию или во Вторую.
– Ты же понимаешь как там строго с дисциплиной, - спросил Николай, - на минуту опоздаешь, отправят домой. После прихода в корпус кадетов собирают в зале и смотрят чистые ли ногти, шея, уши. Могут заставить снять сапоги и посмотреть насколько грязные ноги. Про карцер не знаю, но за чрезвычайные проступки сорвут погоны.
Володька уныло кивнул. Да уж, какой контраст с Аничковым дворцом, где грязные ногти проверит лакей или личная служанка и сделает это вежливо, без оглашения результатов перед строем кадетов.
– А и впрямь, где наш кореш будет учиться точно?
– полюбопытствовал Химик.
– Реально не знаю, - ответил Историк, - но могу включить мистера Холмса.
– В мире, где нет Холмса, есть примерно восемь кандидатов на Мориарти, - сострил Химик.
– Раунд!
– признал Историк, - но, мне кажется, все очевидно. Володька, как безлошадный, будет учиться в ближайшем по расстоянии корпусу, если только они не оба расположены близко от дворца. До 1863 года далеко было до обоих кадетских корпусов. Второй корпус находится на реке Ждановка километрах в четырех от нас. Первый находился во дворце Меншикова примерно так же далёко, но потом на его место посадили Павловское военное училище. Это происходило в то время когда корпуса заменяли военными гимназиями. Первый корпус на тринадцать лет перевели на место военного училища в дом графа Воронцова у Обухова моста на реке Фонтанка, в нескольких кварталах от нас на север.
– Володька будет жить во дворце, пока АПешка доучивает Жоржика, но ходить учиться в корпус, а ведь это наша единственная пока боевая единица, - задумался Химик, - ее ценность упадет больше чем наполовину.
Будем ковать железо пока горячо решил Историк.
– Я ничего не обещаю, Володь, но когда приедет отец, я буду просить его разрешения привлечь к моему совместному обучению несколько самых умных и преданных гимназистов России из всех сословий. И, конечно, я рассчитываю на тебя тоже.