Властелин бумажек и промокашек
Шрифт:
– Буняковский, - назвал после некоторого размышления Химик, и Историк уважительно хмыкнул.
– Буняковский в возрасте, он вице-президент Академии наук, да и будет им до самой смерти в знак заслуг, но исполняет больше почетные функции. Ему семьдесят три года, он стар и даже суперстар и хотя еще напишет не одну работу, но...
– Ок, - перебил его Химик, - ситуация предельна понятна, мы попадем к Чебышеву через некоторое время и тщательного медицинского осмотра.
– Да, ладно из Александра луддита делать, - отмахнулся Историк, - ну побеседует он с Ники по душам, но врачей вызывать к сыну точно не станет. Даже загордится немного.
В
Чебышёв читает лекции в том же университете. Ставлю свой перочинный ножик против дохлого воробья они знакомы и передать Пафнутию Чебышеву нашу рукопись по номографии Василию Докучаеву как "два вальса станцевать". Сделать это следует до середины апреля, потом что там начинается подготовка к Всемирной выставке в Париже, которая откроется в мае.
– А как поступит Чебышёв, прочитав нашу статью?
– спросил Химик
– Либо напишет письмо Александру Александровичу, что у него сын умнее, чем он думает и просьбу об аудиенции, либо пробьет такую аудиенцию через брата генерала от артиллерии. В любом случае захочет встретиться, потому что десятилетних мальчиков, выступающих с графической теорией функциональных зависимостей в мире пока еще не было.
– Как всегда, немного пугает вот это "не было", - внутренне поежился Химик.
– О, да - "подбодрил" его Историк, - привезут двойника Николая на наше место, а на Ники оденут "железную маску" и запрут в подвале Шлиссельбургской крепости. И будешь ты до конца жизни вычислять баллистические траектории снарядов, а я - писать мемуары. Но в семнадцатом придут пацаны из Петросовета и освободят Николая. Хеппи-энд!
– Твои попытки вселить уверенность больше смахивают на издевательства, - кисло сказал Химик.
– Будь всегда позитивным как протон, - внушительно произнес Историк, - твой батяня - Наследник империи и любящий отец, а не клоун из фильма "Оно", охотящийся на школоту.
– Ха, - улыбнулся Химик на сравнение, - пьяный тамада на свадьбе будет пострашнее какого-то клоуна! Я просто еще не привык к тому что у меня есть такой папа.
В общем, - строго сказал Историк, - железная маска на Ники - это как убийство глухонемого, который распускал слухи. Версия чтоб поржать. Идем уже в игровую на вечерний паровоз.
***
– Это мы еще мирно сидим, - заверил Историк Химика, - отмахиваясь игрушечной сабелькой от атакующего, конечно понарошку, но с вполне свирепым видом Володьки с другой сабелькой.
Жоржик лежал на полу и изображал, по его словам, русские укрепления у болгарского села Чаиркина, стреляя из игрушечной пушчонки, то есть кидая разноцветные алебастровые шарики в наседавшего Володьку.
– Вот, батянька наш, - продолжил Историк, делая обманный финт, - по вспоминаниям графа Шереметева, набирал команду солдат и команду разбойников, и они сражались в Гатчинском дворце между собой на выбивание резиновыми мячиками.
– Совсем как у нас в современности, - прокомментировал Химик, - бей, бухай, отдыхай.
– Довольно, Володь, - остановил потешный бой Николай, - победили православные басурман. Заведи паровозик Жоржику, я на датские камешки гляну еще раз.
– Что-то не припомню я у Николая никаких заначек с бриллиантами, - удивился Химик, - нет, понятно тут даже детская погремушка в драгоценных камнях, или седло на игрушечной лошадке золотом по бархату расписано, но что бы сами камешки?
– А не знаю откуда, ты и покажешь, - насмешливо сказал Историк и сжалившись добавил, - самые обычные камешки. Николай с Жоржиком, а потом и Михаилом собирали на берегу моря в Ливадии, Прибалтике или Дании, лакировали, а затем сортировали в альбом.
– И зачем тебе эта галька?
– подозрительно спросил Химик, - камешки лежат в шкафчике, третье отделение снизу.
– Ты никогда не замечал, что в плавании кролем постоянно зигуют?
– коварно осведомился Историк
– Эм, что?
– сказал сбитый с толку Химик
– Вот, - восторжествовал Историк, - и никто не видит пока не сказать. Бери альбом. Отбираем похожие камни и просто красивые камни.
– Но для чего, - мученически простонал Химик, - ты говоришь головоломками!
– Мы будем убивать четырех зайцев, - пафосно провозгласил Историк, - и делать это с чувством, с толком, с расстановкой. По-научному. Заяц первый - последний император Бразилии. Дедуля в 1876 году выехал в большое мировое турне. Начал с Америки, где фоткался на Всемирной выставке в Филадельфии и сказал "оно говорит" первому телефону. В сентябре Педро Второй добрался до России. Побывал в Питере, Москве, Киеве. Скатался в Ливадию, на встречу с Александром Вторым
– И уплыл обратно, - не поддержал его энтузиазм Химик, - визит был неофициальный, Николай, вообще, был в Дании в это время. Зачем нам император дикарей?
– Что такое Бразилия?
– ответил вопросом на вопрос Историк.
– Обезьяны, кофе, мулатки, самба, место где вырос футбол, - выдал Химик, - ну, с точки зрения химии - крупнейший производитель биоэтанола, так как своей нефти очень мало. То есть экологически чистого топлива. Бразилия - это такая зеркальная противоположность России вплоть до определения ее как места, где умер футбол.
– Что за гнусные стереотипы, - скривился Историк, - про футбол можно было и промолчать. Тыкнул бы сразу в OECD Index, что бы раздавить оппонента. У-ух как ты бесишь!
– Так за державу обидно, сам недавно про шок говорил, - невинно сказал Химик
– За сто пятьдесят лет население Бразилии выросло в девятнадцать раз, а по доходу и того больше, сейчас он опережает российский почти в два раза, - нехотя сказал Историк, - видимо, "маленькая победоносная война" с Парагваем кое-чему их научила. Но это же не они настолько крутые, сколько мы - бездари. Исторически для Бразилии могло бы сложиться и лучше. Вот может быть мы им и поможем? Нет ничего приятнее, смотреть как потом начнут ругаться два гегемона: один - северного материка, другой - южного.