Властелин бумажек и промокашек
Шрифт:
– Интересная версия, - схохмил Химик, - проверять я ее, конечно, не буду.
– Нет, ни союзником Николая, ни другом, Данилович никогда не станет. Но надеюсь у него хватит ума не становиться его врагом, - у людей около трона на это чутье. В противном случае... Комнаты Даниловича напротив игровой - он уязвим как никто другой в этом дворце, - высказался Историк.
– Аминь, - подытожил Химик.
***
Был у Историка один пунктик - давать явлениям в качестве характеристики
Так окрестил про себя Историк с первого взгляда, теперь уже свою мамку, датскую принцессу Дагмар, в православии Марию Фёдоровну. Которая, неожиданно, сама спустилась из своей половины четвертого этажа Аничкова дворца в столовую к детям. В большинстве случаев она просто давала звонок и дети заваливалась на её половину сами.
Мария Фёдоровна нравилась всем. Принценяшка. Вся такая воздушная, в завитушечках, глазки блестящие, нрава веселого - это потом её назовут "Гневной". Ну да, в России жить - по волчьи выть.
Обед, накрытый на детской половине, в столовой, состоял из пяти блюд: суп раковый, пирожки из семги, зелень, - хм, что за зелень?
– спросил несознательный Химик и Историку пришлось взять в руки меню - оказалось спаржкой с голландским соусом, жаркое с салатом и клюквенная пастила.
– Стоматология и в следующем веке будет дном, - заявил Химик, - никакой пастилы.
– Ты меня за совецку власть не агитируй, - сказал Историк, имитируя деда Щукаря - лиходеям в белых халатах я живым не дамся.
Её императорское высочество осветило и освятило своим присутствием как раз в этот момент, торжественно неся в руках какую-то бумажку.
– Приказ о повышение оклада Великому князю Николаю Александровичу в связи с успешным окончанием начальных двухгодичных курсов математики?
– предположил Химик
– Не, это сладкое вместо пастилы, - сдедуктировал Историк, - письмо папеньки с фронта. Видимо, вчера как раз после молитвы фельдъегерь доставил. Или с утра.
В целях конспирации, он с не менее пафосным криком "Мамочка!" подбежал к Марии Фёдоровне вслед за Жоржиком, но зарываться с восторженными соплями в голубые рюшечки пышного платья не стал, скромно уткнувшись в цесаревнину подмышку.
Я у мамки умный, взрослый и ответственный - говорила всем эта роскошная композиция. На Марию Фёдоровну это повлияло концентрацией эйфории в её голосе при чтении письма. Не то чтобы папка писал: вода тёплая, турок нагибаем - давайте к нам купаться, но - Карс в наших руках и Кавказская армия продолжает свое победоносное шествие плюс кучу бытовых подробностей вроде заказать колокола для болгарских деревень, теплые вещи, что фельдъегеря справляются с письмами куда быстрее его адьютантов, и как он скучает по жене и детям.
– Кстати, - вспомнил Химик, - там в Манежной подарок стоит для тебя с турецкого фронта от дяди Володи.
– Небось зверь какой-то, в жизни к нему не подойду - открестился Историк, - Владимир Александрович мог запросто подшутить над сыном брата, который в детстве его
– Ну, - сказал Химик, - такой себе жеребец, здоровый и мохнатый. Ахтырские гусары привели после стычки с турками. Ты ему даже имени не дал еще.
– Его императорское высочество, ваш отец, послал свою фотокарточку, и я уже заказала для нее рамочку. Она будет стоять в вашей игровой комнате, что бы вы не так переживали горечь разлуки с любимым отцом. Мария Фёдоровна взяла из рук лакея небольшой желтоватый прямоугольник и Николай смог насладиться вторым признаком цивилизации. После ватерклозета, конечно.
– Папа с бородой!
– восторженно завопил Жорик, тыкая на здоровяка в центре.
– Да там все с бородой, - забрюзжал Химик, - почти двести лет от Петра, а бородачи не кончаются. Это же не гигиенично.
– Напомни потом, - согласился Историк, - изобретем безопасную бритву.
– Странно, - сказал Химик, - на фото все офицеры все в белых кителях и только двое в темной форме.
– Черноморские моряки, - ответил историк, - снимок сделан рядом с Зимницкой переправой, где отряд Черноморского флота минировал акваторию и прикрывал пехоту со стороны Дуная. А на заднем плане столовая-шатер, смотри какая огромная.
– Похудел отец, - встревожился он вслух, - но выглядит бодро и решительно.
– Полгода уже на войне, - блеснула слезинка у Марии Фёдоровны, - дети, нам надо порадовать папеньку своей ответной фотографией. Ники, я велела приготовить твой парадный, лейб-гвардии Гусарского полка мундир. Жорику, новый матросский костюм - завтра нас ждет месье Левицкий в своем ателье. А сегодня после занятий, извольте написать любимому отцу как вы по нему скучаете, Никенька, обязательно напиши отцу каких успехов ты достиг в математике, и вечером я отправлю ваше совместное послание с фельдъегерем.
Николай согласно угукнул, Жорик, не отрывая глаз от фотографии, истово закивал и Великая княгиня обговорив с Радцигом способы чистки костюма, потрепала попутно Володьку, который во время исторической речи скромно наворачивал обед, по непослушным вихрам, чмокнула на прощание сыновей и умчалась на ежедневную встречу с императрицей.
***
– А вот интересно, что сейчас делает Менделеев?
– вопросил Химик, пока Историк тщательно выводил ответное письмо папеньке на фронт. Перьевой, стальной ручкой. Тяжелой и отзывчивой на малейшее изменение скорости написания.
– Учит студентов в Императорском Санкт-Петербургском университете, - бездумно брякнул он.
– Как-то пошло, великий учёный и просто читает лекции, - обиделся Химик, - мне представляется, как он сидит на диване, огромный и взъерошенный, покуривая трубку, нетерпеливо тряся роскошной гривой волос и диктует своей секретарше метод селективный очистки нефти. Это же Менделеев! Титан физики, отец химии!
– И тесть символизма, - сбоянил Историк, - вообще-то прямо счас Дмитрий Иванович страдает.