Властелин колец

Толкин Джон Рональд Руэл

– Какие там запасы, — отозвался Мерри. — Никаких запасов у нас нет, кроме пары лембасов. Все осталось у лодок.

Они еще раз проверили карманы. Эльфийских хлебцев могло хватить разве что дней на пять, да и то если впроголодь.

– Одеял нет, завернуться не во что, — продолжал Мерри. — В какую сторону ни подайся, ночью будем стучать зубами.

– Ну ладно, по дороге что–нибудь придумаем, — махнул рукой Пиппин. — Утро–то, наверное, уже на исходе.

И вдруг они заметили в глубине леса пятно света, — видимо, солнечным лучам удалось пробить густую лесную кровлю.

– Глянь–ка! — восхитился Мерри. — Пока мы тут стояли, солнце, наверное, спряталось в облака, а теперь опять выглянуло. А может, просто поднялось повыше и нашло просвет в листьях? Это недалеко — идем посмотрим!

Идти, однако, пришлось дольше, чем представлялось. Начался крутой подъем,

под ноги попадалось все больше камней. Просвет впереди постепенно расширялся, и наконец перед хоббитами выросла каменная стена — не то обнаженный кусок скалистого склона, не то кончающийся обрывом отрог далекого хребта. На скале деревья не росли, и солнце освещало ее целиком, а ветви рябин, берез и буков, стоявших у подножия, напряженно тянулись к залитому лучами солнца камню, словно пытаясь согреться. Стволы, в глубине леса такие серые и замшелые, здесь были ярко–коричневыми или блестели всеми оттенками исчерна–серого цвета и казались гладкими, как хорошо выделанная кожа, а пни зеленели, покрытые мхом, мягким и пушистым, как молоденькая травка: сюда уже пришла весна — а может, здесь обитал ее мимолетный призрак…

В камне виднелись уступы, которые вполне можно было принять за ступени, — но, скорее всего, здесь просто потрудились ветер, вода и время, уж больно грубая получалась «лестница», да и по высоте ступени разнились. Высоко вверху, примерно на одном уровне с кронами деревьев, хоббиты приметили карниз. По краям его росло немало травы и колючек, а посередине застыл огромный сухой ствол, на котором осталось всего две ветви, да и те склонились к земле, так что дерево удивительно напоминало кряжистого старикана, щурящегося на утреннее солнышко.

– Полезли наверх! — бодро предложил Мерри. — Глотнем воздуха, а заодно и осмотримся.

Сказано — сделано. Вскоре они уже карабкались вверх по скале. Если каменные ступени и были рукотворными, то высекали их явно не для хоббитов! Оба друга были слишком воодушевлены и слишком поглощены трудным подъемом, чтобы спросить себя, почему перестали болеть синяки и ссадины, полученные в плену, и откуда столько сил. [341] Но как бы то ни было, вскоре они оказались на краю площадки у корней старого дерева, преодолели последнюю ступеньку, вскочили и, повернувшись лицом к лесу, перевели дух. Достаточно было бросить один взгляд с вышины, чтобы убедиться: ушли они недалеко — верст на пять–шесть от опушки, не больше. Деревья рядами спускались к долине, а у самого края леса к небу поднимались густые клубы черного дыма. Дым относило в сторону Фангорна.

341

Толкин никак и нигде не объясняет эту фразу, оставляя читателя теряться в догадках. Возможно, древняя скала обладала какими–то особыми «энергетическими», как сказали бы современные экстрасенсы, свойствами. Но в мифологии Толкина слова «энергетика» нет, и тайна остается тайной, которая не исчерпывается никакими поверхностными объяснениями.

– Ветер меняется, — заметил Мерри. — Снова с востока задувает. Холодновато здесь, наверху!

– Да, прохладненько, — отозвался Пиппин. — Боюсь, хорошая погода только подразнила и небо опять затянет тучами. А зря! Этот лохматый лес в лучах солнца совсем другой. Он мне даже начинает нравиться.

– Начинает нравиться? Поди–ка! Недурно, недурно, — послышался вдруг у них за спиной незнакомый голос. — Право же, вы очень любезны! Повернитесь–ка, повернитесь, дайте на вас поглядеть. Вот вы мне давно уже не нравитесь, но не будем спешить! Поворачивайтесь, поворачивайтесь!

Огромные узловатые руки опустились на плечи хоббитам, мягко, но властно повернули их кругом и подняли в воздух.

Хоббиты увидели перед собой удивительнейшее лицо, принадлежавшее не менее удивительному существу. Это был не то человек, не то тролль, великанского — не меньше четырнадцати футов — роста, и при этом крепкий и кряжистый. Голова у него была большая, несколько продолговатая и переходила прямо в туловище. Была на нем какая–нибудь одежда или нет, понять было трудно — серовато–зеленые складки на его груди и бедрах могли оказаться не тканью, а кожей или даже, если угодно, корой. По крайней мере, руки великана были обнажены и покрыты настоящей кожей — гладкой и смуглой. На ногах у существа было по семи пальцев, нижняя часть лица заросла длинной седой бородой, у корней жесткой, как прутья, а у кончиков пушистой, вроде мха. Но поначалу потрясенные Пиппин и Мерри не могли отвести взгляда от глаз древочеловека. Глаза эти внимательно и не торопясь изучали хоббитов. Карие, с зеленым огоньком в глубине, они, казалось, проникали

в самые сокровенные уголки души. Пиппин не раз пытался описать свое первое впечатление от них, и вот что примерно у него получалось: «Глаза у него словно бездонные колодцы, а в колодцах — память целых тысячелетий и длинные, медленные мысли. Как будто все, что происходит здесь и сейчас, для него только искорки на поверхности, вроде как блестки солнца на листьях огромного дерева или рябь на воде очень, очень глубокого озера. Мне показалось, будто мы с Мерри нечаянно разбудили дерево, веками росшее и росшее себе из земли. Ну, не разбудили, наверное, потому что оно не совсем спало — оно, если хотите, просто жило само в себе, между кончиками своих корней и кончиками веток, между глубинами земными и небом, и вдруг проснулось — и смотрит на вас так же медленно и внимательно, как все эти бесконечные годы вглядывалось само в себя».

– Грумм, гумм… — проворчал низкий бас, напоминающий звук какого–то деревянного инструмента. — Странно, очень странно! Главное — не спешить. Но этого за мной и не водится. Не услышь я ваших голосов… Голоса мне пришлись по душе. Славные, славные голосочки. Они мне что–то напомнили — только вот не припомню что… Приметь я вас раньше, чем вы заговорили, — растоптал бы, не раздумывая. Решил бы, что вы — орки, просто ростом не вышли. И ошибку заметил бы не сразу. Диковинные вы создания, право же, диковинные! Корень и крона! Ничего не понимаю!

Пиппин по–прежнему ничего не понимал, но бояться уже не боялся. Под взглядом этих глаз он чувствовал себя как–то чудн'o, это да, но страха совсем не испытывал, и любопытство не замедлило взять верх.

– Я тебя очень–очень прошу, — сказал он, — ответь, пожалуйста, кто ты такой? И что ты тут делаешь?

В глазах великана появилось непонятное, чуть–чуть уклончивое выражение; колодцы захлопнулись.

– Грумм! Нда, — прогудел низкий голос. — Ну что ж! Я — Энт [342] , по крайней мере так меня многие называют. Да, да, именно Энт. С большой буквы. Но в то же время некоторые именуют меня Фангорн [343] , а некоторые — Древобород. Древобородом меня и зовите.

342

Энт (рох.). На синд. звучит как онод и означает «гигант». В древнеанглийских источниках известно в составе выражения orpanc enta geweorc («искусная работа энтов»). По–видимому, в английской мифологии энты были гигантами, исчезнувшими с лица земли в незапамятные времена. В мифологии Толкина энты — не столько обычная средьземельская раса, сколько духи, по воле Валар(ов) вошедшие в деревья и «оживившие» их. Призванием этих духов, посланных в Средьземелье Валиэ Иаванной, было охранять олвар — мир средьземельских растений. Энты «проснулись» тогда же, когда и эльфы. В ПЭ они приняли участие в Войнах Белерианда, оказав помощь Берену в уничтожении злых гномов Ногрода, захвативших Сильмарил у отца Лутиэн Тингола и убивших самого Тингола (см. прим. к гл.11 ч.1 кн.1, а также прим. к гл.1–2 ч.2 кн.1).

343

Кв. эквивалент имени Древобород.

– Энт? — удивился Мерри. — А что такое энт? Ты–то сам как себя называешь? Какое у тебя настоящее имя?

– Гу–у! — ответил Древобород. — Так им прямо возьми да сразу все и выложи! Не так скоро. И потом, сейчас вопросы задаю я, а вы извольте отвечать. Это вы явились ко мне, а не я к вам. Кто же вы такие? Что–то я не могу вас ни к кому причислить. В старых списках, которые я заучивал в юности, таких нет. Но то было очень, очень давно, и списки могли обновиться. Погодите–ка, дайте вспомнить…

Крепко запомни Список Живущих! Сначала — четыре вольных народа: Эльфы, что всех народов древнее; Гномы–умельцы из копей глубоких; Энты–старейшины, землерожденные; Смертные люди, коней оседлавшие…

Хм, хм, хм.

Бобры–строители, козлы–попрыгунчики, Вепри клыкастые, медведи–пчелятники, Псы голодные, зайцы трусливые…