Властелин Времени

Одом Мэл

— Джаг! — сквозь скрип полозьев услышал он встревоженный крик молодого матроса.

Тяжело дыша и чувствуя, как ломит от боли правую лодыжку, двеллер попытался подняться на ноги. С третьей попытки ему это удалось. Тем временем оставшиеся неповрежденными паруса на задней мачте уносили вдаль Рейшо и эльфийку, которые были уже не в состоянии управлять парусником.

Двеллер попытался побежать им вслед, но его поврежденная лодыжка подвернулась, и он снова упал, напряженно следя за тем, как Кобнер разворачивает свой парусник, чтобы прийти к нему на помощь.

За

спиной Джага послышался нарастающий шорох. Двеллер знал, чем мог быть вызван такой звук, и обернулся в тщетной надежде, что на этот раз ошибся. На него надвигались еще два гоблинских парусника.

Джаг с трудом поднялся и что было сил заковылял вперед, едва не крича в голос от боли в лодыжке. Шорох слышался все ближе, и, хотя ему совершенно не хотелось смотреть на свою приближающуюся смерть, он все же повернулся лицом к гоблинам, чтобы иметь возможность хотя бы броситься в сторону и не попасть под полозья.

Когда идущий впереди парусник поравнялся с ним, сидящий на переднем сиденье гоблин вытянул здоровенную ручищу и схватил Джага за пояс. Тот пытался вырваться, упираясь здоровой ногой в основание парусника. Но тут один из гоблинов на заднем сиденье со зловещей ухмылкой наклонился вперед и нанес ему дубинкой сильнейший удар по затылку. Сознание двеллера затопила боль, и все вокруг померкло.

— …не помер, — говорил кто-то обиженным голосом. — Не так уж сильно я его стукнул. А если и помер, так сам виноват, что у него такая черепушка тонкая. Кто ж мог знать, что эти половинчики такие нежные…

— Вам было велено привезти двеллера живьем, — произнес голос, явно принадлежавший человеку образованному.

Во всяком случае, такое создавалось впечатление, потому что на гоблинском он говорил весьма бегло.

Джаг выучил этот язык, еще будучи в шахтах, и первыми понятными ему словами стали ругательства и оскорбления. Он не издал ни звука, хоть и почувствовал, что его подвесили, судя по ощущениям, за железные наручники. Он собирался помалкивать и держать ушки на макушке, чтобы узнать как можно больше. Впрочем, главное двеллеру уже было понятно — он попал в серьезный переплет.

— Да не помер он, — запротестовал еще один голос. — Вон, гляди, он же дышит.

— Я про его голову, болван, — рявкнул человек, и после этого он уже не казался Джагу столь образованным. — Если ты его разума лишил своей дубинкой, так лучше бы уж сразу убил. — Он зло выругался. — И еще порез этот у него на лице. Чтобы он кровью не истек, придется немало поработать иголкой.

Порез? Происходящее становилось по-настоящему интересным. Двеллер тут же вспомнил, как видел свое будущее «я» в Междумирье, и, не удержавшись, резко втянул ртом воздух.

Голоса смолкли. Кто-то просунул руку ему под подбородок. Даже от такого легкого нажатия боль с одной стороны лица стала почти невыносимой.

— Ты ведь пришел в себя, не так ли, Джаг?

Откуда, хотелось бы знать, гоблинам было известно его имя? Может, он произнес его, пока был без сознания? Но в этом двеллер немедленно усомнился. Судя по тому, как ныла щека и дергало

в голове — даже в зубы отдавало, — бесчувствие его было полным.

— Ну же, ну, — сказал прежний голос. — Открывай глаза, дай мне на тебя посмотреть.

Джаг, однако, упрямо продолжал изображать бесчувственное состояние.

В голосе того, кто к нему обращался, появилось раздражение.

— Если ты не одумаешься, я, пожалуй, позволю Нхассу отрезать твое ухо на память.

Двеллер медленно открыл глаза — по крайней мере один глаз, второй у него заплыл от удара. Он сглотнул, чувствуя привкус крови. Прощупав зубы языком, выяснил, что три из них шатаются и любое прикосновение к ним вызывает новые приступы головной боли.

Перед ним стоял толстяк, которого он видел на гоблинском паруснике в пустыне. Сальные черные волосы плотно прилегали к его голове, а тонкие усики и бороденка делали их обладателя похожим на крысу. Возраст его у людей считался средним.

За ним стояли четверо гоблинов, вооруженных дубинками и мечами.

— Мое имя Оргон Тал, — сообщил толстяк. — Возможно, ты обо мне слышал.

Джаг покачал головой и сразу же об этом пожалел, такая ее пронзила боль.

— Нет, — сказал он.

Это толстяка немало удивило.

— В самом деле? Неужели Великий магистр никогда не упоминал обо мне?

— Нет, — повторил двеллер.

Тут он вспомнил о друзьях и повернул голову, чтобы оглядеть помещение, в котором его держали.

В высоту комната с выложенными из камня стенами была немного выше человеческого роста. Достаточно, чтобы подвесить двеллера за руки так, чтобы стоять он мог только на цыпочках. Они явно находились уже не в пустыне.

К счастью, Крафа, Рейшо, Кобнера и Джессалин здесь не было.

— Дружки твои ушли, — сказал, словно уловив мысли двеллера, Оргон Тал и добавил, махнув надушенной ладонью: — Я не велел Нхассу за ними гнаться. Пусть гуляют пока; нам, видишь ли, нужен был только ты.

— Но почему?

— А потому что ты Джаг, которого выбрал себе в ученики Великий магистр Хранилища Всех Известных Знаний.

Двеллер был потрясен до глубины души, и это не могло не отразиться у него на лице.

— О да, мы знаем ваш маленький секрет, — приятнейшим голосом произнес Тал. — Нам он уже много лет известен, а устроенная вам ловушка помогла разузнать и о месте расположения вашего укрытия. Признаться, мы бы ни за что не догадались искать в Кровавом море. На наших картах там никакого острова не было, одни чудовища.

Джаг молчал, пытаясь сообразить, как ему выпутаться из этой опаснейшей передряги, но голова болела так сильно, что думать было трудно.

— У нас с тобой схожие интересы, — продолжал между тем Оргон Тал, — я тоже являюсь библиотекарем.

— Я никогда о тебе не слышал, — сказал двеллер.

Эти слова доставили ему определенное удовлетворение. Он только понадеялся, задумавшись задним числом, что это удовлетворение не будет стоить ему уха.

Тал разочарованно вздохнул.

— Услышишь еще. Видишь ли, это я разгадал тайну Книги Времени.