Властитель свободы
Шрифт:
Он надеялся столкнуться с ней.
Три дня назад она организовала «вмешательство», которое изменило жизнь его брата. Потому что Сойер стал другим. Конечно, он не стал снова тем беззаботным хулиганом, которым был в юности. Но со времен его командировки в Афганистан он становился все более замкнутым.
Хотя он никогда не напивался.
Нет, Эзра был единственным, кто любил прибухнуть. Наверное, он и подтолкнул Сойера выпить больше обычного. Как и Аттикус, Сойер не любил терять контроль ни над кем и ни над чем. Он был
Имея такой характер, Сойер мог винить только себя.
И проницательная женщина-психолог поняла это всего за несколько проведенных консультаций. Господи, предыдущий мудацкий мозгоправ не понял ни хера.
Этим утром Сойер был почти похож на самого себя. Он пару раз пошутил. Вспомнил о прошлом. Спросил, как там младший брат. Даже упомянул, что думает, чем будет заниматься, когда выйдет через год.
Аттикус вздохнул. Сабочка-консультант отлично поработала, а он обращался с ней как с дерьмом. Вина тяжелым камнем легла на сердце. Когда люди судили его на основе предыдущего плохого опыта общения с копами, он считал их идиотами. Ну, и кто теперь идиот.
И даже когда он считал, что она и есть тот мерзкий мозгоправ, он ее хотел. Ее тела и, более того, ее подчинения. Ее доверия. Ее щедрости. Радости, которую она получала, угощая других. Кормя голодающего пса и взяв его себе.
Но своим поведением он сжег все мосты. Прямо сейчас ее глаза сияли — а потом радость погасла. Он, наверное, навечно внесен в ее список знакомых мудаков.
Она расставила ноги и вздернула острый маленький подбородок.
— Чем могу помочь, офицер?
— Не офицер. Детектив, — сказал он.
— Что? А. Детектив Вэр. Хорошо.
— И да, вы можете мне помочь, если будете ездить помедленнее. На полпути к горе радар поймал вас на превышении скорости.
Ее удивленный взгляд был восхитительным. Ему захотелось увидеть его снова, когда она окажется под его контролем, во время сцены. Когда она будет голой и… Нет.
— Я превысила?
— Мммм. Я сказал патрульным, что сам вас предупрежу, — черт его знает, почему он вызвался это сделать. Черт его знает, почему он не мог выкинуть ее из головы.
— О. Эм. Спасибо.
— Лучшая благодарность — не превышать скорость. На дороге от тюрьмы часто бывает гололедица. И там регулярно гибнут люди. Я не хочу вытаскивать ваше тело из-под обломков, потому что, когда машина врежется в дерево, рама сложится, как гармошка, — как в последней аварии, которую он видел. Внутри все сжалось при этом воспоминании.
— Я… — она увидела его выражение лица, и ее взгляд смягчился. — Мне очень жаль, Аттикус. Никогда не думала, как, должно быть, тяжело работать в органах — все время иметь дело с авариями. Я буду осторожней.
Почему она такая приятная? Мягкосердечная? Желанная?
— Я буду признателен, — он шагнул ближе.
Она
— Ну, прошу меня извинить.
Аттикус улыбнулся ей вслед. Тяжело маленькой магнолии напустить на себя холодный вид, правда?
Она исчезла в толпе гостей фестиваля, и он покачал головой.
Хватит отвлекаться. Пора идти к стене для скалолазания. Ребята из спасательно-поисковой службы удивились, когда Аттикус предложил им помощь — они видели, что с ним было, когда поднялся на высоту в пять футов или около того.
Но черта с два он зассыт. Единственный способ справиться со страхом — встретиться с ним лицом к лицу. Может, сегодня он сможет подняться выше — и воспоминания его не отвлекут. Он не замрет на месте и его не вывернет.
*****
Час спустя Джин смогла заставиться себя не думать об Аттикусе… по большей части. Она купила эротические закладки для книг в «Поттери энд Пейджес», кожаный браслет в магазине кемпинга и перекусила попкорном с пармезаном в закусочной. В палатке Хантовского «Серенити Лодж» она перехватила домашние брауни и заполучила в компанию Бекку, которую Джейк отправил на перерыв.
Пока они гуляли по тротуару, Джин улыбалась, глядя на ярко-желтые нарциссы, заполнившие деревянные бочки. Над ее головой лиловые анютины глазки выглядывали из подвешенных сверху корзин.
Мимо промчалась девочка, косички стучали по спине, ее лицо было украшено звездами и месяцами. Ее младший брат погнался за ней, на раскрасневшихся щеках желтели тигриные полоски.
Слушая их хохот и счастливые вопли, Джин заскучала по дому. В тюрьме этой радости не было. Откуда ей было знать, что она будет так сильно скучать по работе с детьми?
— Я знаю, ты съела брауни. Но, может, ты хочешь какой-нибудь не суперкалорийной еды? — Бекка кивнула на барбекю, которое готовили пожарные-волонтеры.
К сожалению, запах жареного мяса напомнил Джин о недавнем походе. Нет, давайте честно, всё в эти дни напоминало ей об Аттикусе. Черт бы его побрал, этого копа, за то, что он самый сексуальный мужчина, которого она встречала. И она могла бы противостоять просто физическому влечению. Но его внутренняя уверенность — его властность — влекла ее как бабочку на огонь.
И он был для нее так же смертельно опасен.
— Конечно, можем взять немного еды, — за палаткой пожарных небольшая толпа собралась вокруг высокой… штуки.
— Господи, что это?
Бекка проследила за ее взглядом.
— Стена для скалолазания. Парни из поисково-спасательной службы соорудили ее, чтобы собрать денег на оборудование. Там может быть Логан. Он такое любит, — Бекка резко замотала головой. — Я? Да я даже ручей перейти не смогла, не растянув лодыжку.
Джин оглядела двадцатипятифутовый монолит. Весь в ярких точках-пупырышках, как больной ветрянкой. Потрясающе.