Влипла! или Смотри, не влюбись
Шрифт:
Приходилось двигать плечами, изображая вялую «цыганочку». При этом нужно было руками прикрывать грудь, так как ладонь Мирона Александровича по мере моего спуска ниже оказывалась всё выше от живота и все ближе к моей груди.
Словно почувствовав во сне, что что-то изменилось, мужская рука дрогнула и резко вжала меня в мужское тело.
– Уральцева? – хриплый ото сна голос прошелестел над макушкой. – Я подумал, что Тимка какает, а это ты кряхтишь. Ты там случайно не…
– Нет, - выронила я пискляво. Голос
– Время… - куда-то в сторону глянул Демоня и устало уронил голову на подушку.
– Шесть утра, Уральцева, - страдальчески и вяло проговорил мужчина, а рука его сильнее обвила меня и рывком вернула в исходное положение, из которого я минут пять «выкряхтывалась». – Можно еще целый час спать.
– Я выспалась, - как маленькая постучала по мужской руке, обнимающей меня. – И хватит меня трогать! У меня парень, вообще-то, есть.
– С нами есть еще кто-то? – будто уже сквозь сон спросил Мирон Александрович.
– Вы не помните?
– М? – вопросительно мыкнул Демоня и приподнял голову. – Кто?
– Мой любимчик, - демонстративно обняла Тима, который сразу повернулся на бочок и положил свою ручку на мою голову. В итоге, я оказалась уткнута носом в мягкий животик. – Видите? У нас тут любовь. А третий – лишний.
– Не смею конкурировать, - мужская рука тут же исчезла с моей талии. По просевшему матрасу почувствовала, как мужчина перекатился на спину и, судя по дыханию, снова уснул.
Молодцы, блин! Классно устроились! А мне не уснуть, не сбежать. Окружили, демоны…
Через несколько минут беззвучного лежания не сдержалась и начала поглаживать Тимура по спине. Аккуратно высвободилась из-под его ручки и мягко чмокнула в пухлые-пухлые щечки, улыбаясь как дурочка. Наверное, примерно так и чувствуют себя настоящие мамочки своих деток, когда целуют их спящих? Всепоглощающее тепло внутри за долю секунды растопило воспоминания о бессонной ночи и потраченных нервах. Хотя, наверное, мои чувства нельзя сравнить с материнством. Я просто нянька, которая скоро исчезнет из жизни малыша, а он обо мне даже никогда не вспомнит и вряд ли узнает, вообще, о том, что я когда-то была в его жизни.
Возможно, я слишком увлеклась, поглаживая Тима, так как очень скоро он проснулся и, растерянно оглядевшись вокруг себя, сфокусировал на мне взгляд.
– Доброе утро, бандит. Кто не давал сегодня Майке спать?
– шепнула ему, улыбнувшись, и тут же получила широкую улыбку в ответ, и рассмеялась, когда Тима решил с ходу укусить меня за нос, притянув к себе за щеки. – Ладно. Я всё тебе прощаю. Умеешь ты, конечно, извиняться.
– Па-па-па… - тихий голосок ласково проговорил имя самого дорого для него человека.
– Конечно, папа, - чмокнула я малыша в носик. – Пойдем пока в кухню. Пусть твой папа еще немного поспит,
Села в постели, взяла Тима на руки и перед уходом машинально поправила на спящем Демоне одеяло.
В кухне усадила Тима на его стул для кормления. Развлекая малыша болтовней и погремушками, приготовила для него завтрак, а себе заварила свежий чай. На макушке пришлось собрать неопознанное гнездо из волос, чтобы они не лезли мне в глаза и не привлекали внимание Тима, который норовил поймать меня за локон, пока я его кормила.
Через несколько минут после того, как Тим позавтракал, из комнаты лениво и сонно вышел его отец. Нахмурившись от света лампочек, он влез в свою футболку и прошлепал до графина с водой.
– Доброе утро, - буркнул он, осушив стакан.
– Доброе, - выключила я воду, закончив мытье Тимкиной посуды. – Как спалось?
– Бывало и лучше, - выдавил Мирон Александрович недовольно. Коснулся рукой чайника и сразу ее одернул, убедившись в том, что он горячий. – Ты как? Выспалась? – хмуро глянул он на меня.
– Бывало и лучше, - вернула ему его же ответ. – Мне пора ехать домой. Нужно еще успеть принять душ и переодеться перед парами.
– Я тебя подвезу. Минут через десять приедет моя мама, так что ты всё успеешь, - наливал он себе кофе, глядя в кружку так, будто сильнее в жизни ничего ненавидел. Его лицо можно смело отождествлять с утром – такое же хмурое, злое и лучше бы его не видеть.
– Ничего, что ваша мама узнает, что я у вас ночевала?
– Ты – моя невеста. Думаю, она и так догадывается, что мы не стихи под луной читаем.
– Фу! – поморщилась я. – А может, я до свадьбы ни-ни?
– Уже лет сто не существует тех, кто до свадьбы ни-ни, - цинично заявил Мирон Александрович, а я подумала о том, что готова вернуться в эту ночь, где он был заботливым и почти даже милым. Утро ему, явно, не к лицу.
– Тогда меня, похоже, лет сто назад кто-то забыл об этом предупредить, - вздохнула я и пошла в комнату, в которой должна была сегодня ночевать, чтобы переодеться в свои вещи. По пути чмокнула Тимку в макушку и уловила кое-какой запах. – Папа, работа не ждёт.
– До работы еще два часа. Подождёт, - буркнул он раздраженно.
– Тимка покакал. Я про эту работу.
Нервозность в серых глазах тут же сменилась легкой паникой и почти даже мольбой.
– Может, ты его переоденешь?
– Нет, Мирон Александрович. Моя смена начнётся только в шесть вечера, а сейчас поработайте вы. А я посмотрю, - злорадно ухмыльнулась я, видя с какой обреченностью Демоня отставил кружку со своим кофе и подхватил сына на руки.
– Что вы делаете? – подперев плечом дверной косяк, с легкой улыбкой наблюдала за тем, как Демоня разминал плечи и руки, а перед ним на пеленальном столике лежал его сын.