Влюблённый домовой
Шрифт:
— Нет, мы ещё не встречались. Нет, не буду я его искать. Зачем?!
Дальше Павел не слушает, не его это дело. Если захочет, то сама расскажет.
Бросив последний взгляд на забравшуюся на кровать с ногами Лину, Павел закрывает глаза и меняет ипостась, чтобы добраться до заброшенной на верхнюю полку игрушки.
Даже не почувствовав ничего в первый раз он всё равно хочет перепроверить.
Плюшевого ламантина пальцы нащупывают в самом дальнем углу. Будь Павел чуть ниже, а шкаф выше, и добраться до игрушки бы
«Что в тебе такого?»
Игрушка всё ещё не ощущается никак. В руках она вроде бы есть, а по ощущениям её нет. Будто белое пятно. Только вот так быть недолжно. Все вещи ощущаются хоть как-то, Павел привык к этому и воспринимает, как аксиому. Однако здесь выходит, что он держит в руках пустоту.
— Мне одиноко…
Тихий голос звучит, кажется, совсем рядом. Павел даже оборачивается, но в номере только они вдвоём и Лина всё ещё разговаривает по телефону, успев правда снять толстовку и растрепать ещё недавно аккуратно причёсанные волосы. Ей явно не до игры в эхо.
— И тебе одиноко.
— Мне не одиноко, — не соглашается Павел едва слышно, но в ответ получает лишь короткий смешок.
— Одиноко, одиноко. Больше некому чесать за ушком.
От пробежавшего по спине холодка перехватывает дыхание.
«Некому?»
Только сейчас Павел понимает, что не слышит больше Лининого голоса, да и связи почти не чувствует, будто и там… белое пятно.
Сглотнув, Павел медленно оборачивается, чтобы увидеть Лину всё так же на кровати. Только она больше не сидит, скрестив ноги, а лежит, неудобно откинувшись на подушку и свесив руку вниз. Потерявший опору мобильник молчаливо валяется на полу.
Когти впиваются в потрёпанную временем игрушку, вспарывая плюшевые бока, но Павел едва ли это замечает. Как и то, что та падает на пол, когда он устремляется к Лине.
— Лин?
В приложенные к шее подушечки пальцев толкается медленный, тягучий, но вполне себе равномерный пульс и Павла отпускает.
«Живая. Просто спит…»
Положив мобильник на тумбочку, Павел осторожно меняет позу Лины, так чтобы ей было удобней.
«Вымоталась» — думает он пока не получает ещё один смешок из пустоты.
— Приходи поиграть, котик. Иначе она не проснётся.
— Куда? — выдыхает Павел, разгибаясь и оглядываясь. В номере они по-прежнему одни, но голосу, похоже, и не нужно быть рядом.
— Ты знаешь, котик. Мы встречались.
— Встречались…
Укрывая Лину брошенной на краю кровати толстовкой, Павел перебирает всех, с кем сталкивался за последнее время, но все они либо далеко, либо не видели его. Да и контактировала с ними скорее Лина, чем он сам. Кроме…
Память услужливо подбрасывает хрупкую девушку в зелёном платье. Он едва ли смог её рассмотреть, прежде чем отскочить в сторону.
«Ты знаешь…» — эхом звучит в памяти голос незнакомки, и Павел вынуждает себя отступить от
— Я скоро вернусь, — обещает он, прежде чем всё-таки отвернуться.
«Совсем скоро».
Плюшевый ламантин, из которого теперь торчит начинка, как-то совсем неожиданно оказывается под ногой и только инстинкт второй формы не позволяет Павлу позорно упасть.
«Выкину» — обещает он, подхватив игрушку. Та всё ещё ощущается, будто пустота и лишь физическое восприятие не позволяет поверить этому ощущению.
* * *
Дверь самого дальнего номера оказывается чуть приоткрытой, будто его тут ждут. Только и надо ещё чуть-чуть толкнуть её, сильнее открывая, и войти. Что Павел и делает, нетерпеливо шагая через порог и оглядываясь.
Темнота окутывает со всех сторон, будто Павел шагнул в ночь. Даже зрение второй ипостаси не справляется.
— Где ты? — зовёт Павел, осматривая темноту и одновременно ощупывая стену рядом с дверью в поисках выключателя.
— Здесь.
Голос звучит одновременно со вспыхнувшим под потолком светом.
Павел жмурится на мгновение от его яркости, а когда открывает глаза, взгляду предстаёт комната. Не такая как у них, а вполне себе полноценная и совершенно не похожая на номер.
«Скорее на детскую» — приходит в голову Павлу сравнение.
Небольшая кровать под балдахином, столик со стулом, шкаф, стеллаж с книгами, небольшой старый телевизор и плотные, не пропускающие уличный свет занавески на окне.
Хозяйку комнаты любили. Единственное, что не вяжется с этим утверждением это слой пыли. Будто тут давно никого не было.
«Не было, — соглашается сам с собой Павел. — Зачем кому-то быть и бередить старые раны, если девочка мертва.
«Девочка…» — повторяет Павел, оглядывая маленькую, худенькую фигурку в зелёном платье. Волосы у неё не распущены, как казалось прежде, просто изумрудная лента, что некогда их сдерживала, съехала и теперь болтается на самом кончике.
— Поиграй со мной, — просит девочка, поднимая взгляд, и Павлу кажется, что он смотрит в бездну.
— Отпусти Лину.
Павел и сам не знает, требует он или просит. Хотя на самом деле ему всё равно, главное чтобы Лина открыла глаза, а едва теплящаяся связь, что протянута между ними, наконец-то снова окрепла.
— Поиграй и отпущу.
Девочка улыбается, пряча руки за спиной.
— И сколько мне с тобой играть?
— Всегда, — улыбка девочки становится мечтательной, тогда как сам Павел содрогается от перспективы. — Ты ведь можешь, я знаю. Все они могли.
Ткнув пальцем в сторону окна, девочка вздыхает:
— Могли, но папа их не пустил.
«Не пустил?..»
Мысли в голове, будто шестерёнки, спешно крутятся, собирая пазл из разрозненных фактов.
Граница, тела животных…