Влюбленный халиф
Шрифт:
— Хорошего человека, уважаемый, — визирь поднял вверх указательный палец, — должно быть много.
— С этим трудно спорить.
Мераб услышал в саду голоса. Голос отца своего он узнал бы из сотен тысяч голосов, но голос его собеседника был ему незнаком. А потому юноша собирался неспешно, опасаясь потревожить гостя и вызвать отцовское неудовольствие.
— Мераб! — Так кричать мог лишь отец. — Мераб! Мы ждем тебя, сын мой…
— Повинуюсь, — пробормотал юноша скорее для себя. Он, конечно, не пытался соперничать с отцом —
— Друг мой, Максимус, позволь представить тебе моего старшего сына, мою гордость.
Мераб поклонился. Всего пары мгновений ему хватило, чтобы оценить гостя: небогатый, но и не бедный, состоящий на службе у повелителя, но не раб, сильный телом и духом.
— Сын мой, это достойный Максимус. В те дни, когда я был чуть старше тебя, доводилось нам делить тяготы сражений и суровые нравы стихий.
— Да пребудет с тобой, достойнейший, милость Аллаха всесильного! — вновь склонил голову юноша. — Я Мераб.
— Здравствуй, мальчик. Твой отец несколько преувеличивает. Однако некогда мы и в самом деле были добрыми друзьями. В те дни, когда чрево твоего уважаемого батюшки было не столь обширно, как, впрочем, и моя плешь…
Мераб понял, что может позволить себе маленькую вольность, и заметил:
— О нет, уважаемый. Это всего лишь стремительно растущий лоб. Мудрость не любит прятаться под шевелюрой.
Максимус расхохотался:
— Увы, мой друг, я бы хотел, чтобы это было так. Но…
С высокого минарета долетел призыв к молитве, и визирь заторопился.
— Возблагодарим же Аллаха всесильного за те дары, какими столь богата наша жизнь. А затем поспешим во дворец, ибо дело наше неотложное.
Он взглянул на сына.
— И ты, мой друг, в этот раз не прячься в беседке. Полагаю, нам пригодятся твои воистину гигантские знания.
— Повинуюсь, — в который уж раз проговорил Мераб.
Малым зал для утренних аудиенций назвал, должно быть, отчаянный шутник. Ибо зал был вовсе не мал. А висящие вдоль стен драгоценные зеркала, оправленные в порфировые рамы, зрительно делали его еще больше.
Однако сейчас мысли о размерах зала не касались Мераба, так как он, стараясь не дышать, дабы не пропустить ни единого слова, слушал рассказ почтенного Максимуса.
— …столь велики богатства моего господина. Сейчас же им, моим повелителем, движет не жажда наживы, а жажда славы: он решил, что прославить его имя в веках может лишь владычество над какой-нибудь далекой, а лучше легендарной страной. Тебе, великий халиф, ведомо, сколь яро гонит соперничество в поисках неведомых земель вассалов честолюбивых правителей всего мира.
— О да, уважаемый гость, сие ведомо нам.
— Как ведомо и моему властелину. А потому решил он, что глупо искать новый путь в Индию, по примеру наших соседей франков или испанцев. А лучше будет, если я, втайне от всего мира, найду неведомую страну и над стенами
— Глупое какое-то желание. — Халиф мог себе позволить и более резкие выражения, но решил сдержаться.
— Я не хочу давать оценки пожеланиям моего господина, — проговорил, гордо выпрямившись, Максимус. — Однако, верный своей присяге, я отправился в дорогу, дабы исполнить его волю.
— Мы понимаем тебя, достойный наш гость.
— Странствие по суше доказало мне, что неведомых земель по эту сторону полуденного океана уже не осталось и лишь на полудень от песков черной страны Кемет могу я найти заповедные страны, более овеянные легендами, чем описанные правдивыми рассказами сотен странников. Вот поэтому и припадаю я к твоим стопам, великий халиф, дабы помог ты снарядить экспедицию, которая способна будет переправиться через Серединное море или пройти в самое сердце неведомого полуденного континента в поисках такой страны. И, быть может, не одной.
Халиф молчал. Он всматривался в лицо иноземца, словно пытаясь понять, не кроется ли за его словами какой-то другой, возможно, более страшный для его страны смысл.
Замолчал и Максимус. Сейчас все, зависящее от него, уже было сделано и произнесено. А потому оставалось лишь ждать решения, как надлежит это делать воину: без суеты и спешки.
— Да будет так, — склонил голову халиф. — Достойный Максимус, наша страна поможет тебе снарядить такую экспедицию. Запас яств, самые сильные воины и быстроходные суда будут найдены для твоей высокой цели. Твоему другу и нашему визирю я повелю приложить к этому все старание.
— Благодарю тебя, великий халиф.
— Однако мы просим тебя, уважаемый наш гость, принять в состав экспедиции нескольких наших подданных, людей знающих и сильных. Дабы, если искомая вами страна будет найдена, малая толика славы в ее открытии досталась и нашей державе…
Халиф улыбнулся: конечно, вовсе не соображения преумножения славы государства двигали им. И визирю, и Максимусу это было понятно. Однако понятно было и другое — это условие, которое не выполнить нельзя.
— И вновь я благодарю тебя, великий халиф. Ибо твое условие для меня великое благо: я и сам хотел, но не мог решиться, чтобы просить у тебя дозволения не только снарядить экспедицию, но и призвать некоторых из твоих подданных.
Вот теперь все формальности были соблюдены, далекий гость получил дозволение на покупку снаряжения, согласившись взамен, что шпионы халифа примкнут к его людям.
Халиф удовлетворенно улыбнулся.
— Не будем долее задерживать тебя, достойнейший наш гость. А тебе, наш мудрый визирь, мы повелеваем во всем помогать нашему гостю и подобрать для него все лучшее, дабы просьба далекого нашего брата, повелителя туманных островов Альбиона, была исполнена наилучшим образом и в кратчайший срок.