Вмешательство извне
Шрифт:
– Похоже, что эта сила мешает нам добраться до центра планеты, – раздосадовано бросил Румянцев. – Мой антиграв чуть не сдох, пока мы гнались за ними.
– Не-е-ет, я думаю здесь что-то другое. Что-то иное кроется за действиями этой силы, какая-то иная цель.
– И что это значит? – промычал Фрост, которого всё ещё держал за шиворот ящер. При этом ловец сложил руки на груди и вид его был довольно серьёзен, что в его положении выглядело более чем комично.
– А это значит, мой недалёкий друг, что мы на верном пути, – пояснил Седрик. Его не особо радовала мысль
– Да. Это значит, что Дервиш не ошибся в своих предположениях, – кивнув, тихо сказал Васильев. «Неужели там и вправду что-то есть? Что же тогда это такое? Ради чего кому-то понадобилось прятать это в самом сердце… искусственного мира?» – думал учёный. И мысль о том, что Меридиан вовсе не то, чем кажется на первый взгляд, похоже, одержала победу.
– Что за чёрт? – вдруг прервал размышления Васильева возмущённый возглас одного из бойцов – его нашлемный фонарь внезапно замигал, отказываясь нормально работать. Петр Андреевич лишь пожал плечами и уже было собрался распорядиться о продолжении спуска, как вдруг ещё у одного бойца фонарь заговорил морзянкой.
– Хм, – нахмурил он брови. – Не обращайте внимания. Продолжаем…, – и в то же мгновение фонари всех членов экспедиции отчаянно замерцали!
– Моё змеиное чутьё подсказывает, что это не к добру, – встревожено сказал Седрик, щурясь – слишком интенсивная иллюминация резала ему глаза. И едва только он сказал это, как все фонари в один миг погасли и тьма, массивная и монолитная, почти осязаемая, набросилась на отряд, сомкнув всех в своих цепких объятиях.
– Так. Вот это уже и вправду жутко, – зазвучал откуда-то снизу и справа голос Румянцева. – У меня даже ночное видение накрылось… Вернее оно работает, но я никого не вижу…
– У меня то же самое, – отозвался Холецкий.
– И у меня, – подтвердил ещё кто-то.
– Тише! – вдруг громко и ясно зазвучал голос Фроста. По его интонации можно было понять – он чем-то встревожен. И вряд-ли это были погасшие фонари. – Прислушайтесь! – сказал он, и люди, хотя некоторые и были готовы запротестовать или высказать своё мнение о случившемся, умолкли.
Воцарилась абсолютная, непроницаемая тишина. Но абсолютная ли? На самой границе слышимости – едва различимый – улавливался какой-то звук. Он был похож на…
– Ветер! – громким шёпотом сказал ловец. – Я чувствую дуновение ветра…
– Откуда здесь взяться ветру? – возразил один из бойцов.
Звук становился громче…
– Судя по звуку – это буря. Очень сильная, – продолжал прислушиваться Фрост.
– Так. Проверьте фонари, – сказал Васильев, сам проделывая ту же операцию.
– Не работает, – ответили сразу несколько человек.
– Не нравится мне это, – снова повторил Седрик, поскольку лёгкий шум ветра уже перерастал в самый настоящий мощный рёв, шедший откуда-то сверху.
– Живо спускаемся! – резко скомандовал Васильев. – И постарайтесь не врезаться ни во что. Особенно друг в друга, – он первым направил антиграв вниз, но в этой кромешной
Рёв был всё сильнее – очевидно, то, что его издавало, приближалось. И очень быстро. Васильев не знал, что это, и узнавать желанием не горел. «Чёрт! С такой скоростью нам никогда не оторваться…», – с досадой подумал он, посмотрев наверх и силясь увидеть хоть что-нибудь. Тщетно.
Но вдруг яркий свет резанул по глазам! Это зажёгся его нашлемный фонарь. Случилось это так внезапно, что Пётр Андреевич чертыхнулся от неожиданности. Тотчас же загорелись фонари у остальных членов группы. Послышались вздохи облегчения.
Слишком рано!
Первым всё понял Румянцев:
– Так… что? Падение мощности антиграва?
– Это уже не смешно! – почти в отчаянии крикнул Васильев, будто обращаясь к той самой неведомой силе, о которой недавно говорил, и все системы его скафандра моментально вышли из строя! Он камнем полетел вниз, а через секунду за ним последовали и остальные!!!
Рёв воздуха в ушах, вспарываемого телами, несущимися вниз на огромной скорости, был невероятен – безполезно было даже пытаться докричаться до кого-нибудь или вызвать по рации – чудовищный шум заглушал все остальные звуки!
Страх закрался в сердце Петра Андреевича и сковал его душу ледяным холодом почти одолевшего волю и разум отчаяния. Васильев, всегда прагматичный и спокойный, сейчас попросту не знал, что ещё можно сделать. Он всегда тщательно продумывал и выверял каждый свой шаг, но сейчас эти выверенность и продуманность оказались безполезны. Он оказался безпомощен перед лицом неизвестности и это его пугало даже больше, чем почти стопроцентная возможность скорой смерти.
Ситуацию ухудшало ещё и то, что фонари всё ещё продолжали работать – будто невидимый режиссёр-насмешник решил сыграть с людьми последнюю шутку в их жизнях и дал им мучительную возможность наблюдать за собственной смертью вместо того, чтобы позволить тьме поглотить их со всеми их страхами.
Учёный смотрел на остальных членов своей группы, на их лица – но они почему-то были гораздо спокойнее, чем он ожидал.
«Почему?» – вяло зашевелилась мысль в его мозгу, скованном страхом.
«Наше падение не случайно», – прошелестел в голове скрипучий голос Шро’така, сохранившего полное – во всех смыслах – хладнокровие. «Скорость нашего падения постоянно увеличивается. Наше ускорение уже превышает ускорение свободного падения на этой планете».
«Выходит, что-то тянет нас вниз?» – предположил Васильев, почувствовав сильное облегчение.
«Полагаю – вам стоит сохранять спокойствие и трезвость мысли», – последовал ответ. «При нынешнем ускорении мы преодолеем оставшееся до ядра расстояние менее чем через десять ваших стандартных единиц измерения времени».
«Более трёхсот километров в минуту?» – удивлению Васильева не было предела – ни один учёный и предположить никогда не мог, что человек способен перемещаться в пространстве с такими скоростями без соответствующей защиты и выжить, ведь по законам физики перегрузки при таких скоростях просто убийственны. Смертельны.