Вмешательство извне
Шрифт:
Через пару минут всё было кончено и на Крутове вновь вдруг откуда ни возьмись образовался чёрный плащ с металлическим отливом. А врачи так и стояли с открытыми от удивления ртами, не в силах поверить в произошедшее.
– Богом клянусь – если бы сам не увидел, никогда бы в жизни не поверил! – потрясённо выдохнул Симмонс, дружески похлопав Крутова по плечу. – Друг мой, вы только что спасли множество жизней!
– И не важно, что это сделали наномашины? – с лёгкой иронией спросил тот в ответ.
– Какая разница, если результат столь ошеломляющ! – усмехнулся
– На этом корабле теперь все здоровы, – сказал Сергей Иванович, посмотрев на капитана.
– Тогда вам стоит проделать этот фокус и на оставшихся четырёх, – кивнул Симмонс, как вдруг мощный, почти громоподобный бас взорвал атмосферу:
– Какого чёрта?!? – это Барретт пришёл в себя и порывался встать с предписанного ему врачами места. Врачи протестовали, бубня что-то про какое-то обследование, но Эдгар их не слушал, а медики не особо настаивали – он резко встал и подошёл к Джейкобу и Крутову, нависнув над ними, как слон над мышами.
– Как это понимать, Симмонс? – грозно вопрошал советник по-видимому уже покойного президента США, сверля капитана взглядом. – Что этот русский делает на корабле?
– А что делают на корабле гражданские? В особенности те пятеро девчонок? – в тон ему вопросом на вопрос ответил Джейкоб, радуясь в душе, что кое-что, всё-же, не меняется. – А этот русский, как ты выразился, только что спас твою жизнь и жизни всех людей на этом корабле. Я бы даже сказал, что сегодня он и его люди спасли нас дважды…
– Даже так? – Барретт, похоже, успокоился, и с уважением посмотрел на Крутова, который сохранял абсолютно безучастное выражение лица. – В таком случае я рад, что вы оказались поблизости, Сергей Иванович, – он протянул руку. Крутов пожал её. – Я уж думал, что нам конец, когда отключился, пытаясь увести корабли от флагмана…
– И тебе, кстати, удалось, – похлопал его по плечу Джейкоб. Эдгар опешил от неожиданности – Симмонс впервые сказал ему что-то хорошее. Пусть и в столь завуалированной форме.
– Я так понимаю, что…, – начал Барретт.
– Верно. Враг разбит, – кивнул Крутов. – Их флот уничтожен. Правда многие спаслись в капсулах, но это не проблема. А флагман… Скажем так – вы, мистер Барретт, пропустили самое грандиозное, красочное и феерическое световое шоу в истории человечества.
– Ха! Стало быть, всё и вправду кончено, – довольно пророкотал Эдгар. – Хотел бы я посмотреть, как вы взорвали этот чёртов корабль, – и едва только он произнёс это, как спокойную тишину, царившую в медотсеке, разорвал душераздирающий женский вопль. Крик матери, потерявшей ребёнка, а вместе с ним и смысл своей жизни – Сьюзан Вандом очнулась…
Всё вокруг – всё, что попадало в поле зрения, абсолютно всё и везде было белым. Существуют самые тёмные места, самые тёмные бездны, где никогда не было и не будет света. Но это место… его можно было бы назвать самой светлой и белой бездной, белым НИЧТО в белом НИГДЕ. Здесь не было ни горизонта, ни земли, ни неба – только белое ничто, странная и непонятная пустота, в которой нет ни времени, ни пространства,
А ещё здесь была боль. Сильная боль. Болело всё, что только могло болеть – казалось, что каждая клетка, каждый атом тела испытывал постоянную, тупую, ноющую боль, которая временами резко усиливалась, становясь невыносимой. И тогда она кричала. Вернее – пыталась кричать, но всякий раз у неё получался лишь слабый сдавленный хрип, быстро превращавшийся в сильный и болезненный кашель.
Она не помнила, как оказалась в этом месте и не знала, как долго уже находится здесь… И естественно, она не имела ни малейшего представления о том, где находится это «здесь». Единственное, что она знала наверняка – она лежала на спине на чём-то твёрдо-мягком одновременно. По крайней мере именно так она могла бы описать эту поверхность. А ещё она знала, что ей очень плохо. Так плохо, что даже не хочется шевелиться…
Вдруг она услышала какой-то звук в стороне от себя, и посмотрела – с большим трудом пережив внезапный и крайне сильный приступ острой боли – туда, откуда донёсся этот звук. Она увидела, что в десяти шагах от неё в неестественной позе лежит девушка с заплетёнными в две длинные – по щиколотку – косы чёрными волосами. Одета она была в странный наряд, а у неё на спине… Неужели это крылья?
И тут тысячи и миллионы образов в одно мгновенье, словно прорвав все барьеры, сдерживавшие их, хлынули из глубин памяти, затопив сознание непреодолимой волной! Она начала судорожно глотать ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег.
Она всё вспомнила!
Вилл всё вспомнила!
Перед её мысленным взором пронеслись последние мгновения на гибнущем флагмане Шао’ссоров, когда хранительнице казалось, что смерть уже положила свои холодные костлявые пальцы ей на плечо и обдала шею обжигающе холодным своим дыханием, зовя за собой. Когда Вилл, искалеченная, изломанная, раздираемая болью как и другие стражницы, впустила в сердце отчаяние, когда она поняла, что волшебный камень не сможет перенести их ни на Землю, ни на корабль из-за странного поля, окружавшего флагман и мешавшего магии перемещения работать. Когда она уже готова была проститься со всеми, кто был ей дорог, со своей жизнью, и когда одно единственное рефлекторное действие изменило всё!
Взрыв, уничтоживший флагман, случился на мгновение позже. Всего на ничтожную долю секунды после того, как Вилл, повинуясь странному желанию – совершенно безумной идее – собрав воедино все оставшиеся силы вложила их в этот последний рывок! И сумела спасти себя и подруг в том самом странном, ни на что не похожем белом мире, который до этого видела всего один раз, и сама не была уверена, во сне это было или наяву. Но, как она теперь понимала – наяву.
Сердце всё ещё бешено колотилось после пережитого, а смертный хлад, сковавший её душу и сердце из-за близкой и казавшейся неотвратимой смерти, отступал с большой неохотой. Будто костлявая не желала выпускать из своих цепких рук жертву, которая уже почти полностью была в её власти.