Вмешательство извне
Шрифт:
– Но ведь…, – возразил всё тот же голос, однако Дарак его прервал:
– Риск велик, но если повезёт, то нас не заметят, а Солнце не успеет поймать нас гравитацией и поджарить. Отбой!
В эфире тотчас воцарилась тишина.
Потянулись долгие минуты ожидания. Двадцать три города на верхней границе короны солнца – маленькие тени, ничтожные в сравнении с громадой звезды. Шесть тысяч градусов, что каждое мгновение проверяют их на прочность. И чудовищная гравитация, тянущая вниз, в пылающее чрево настоящего термоядерного ада. На таком близком расстоянии свет столь ярок, что не просто ослепляет, не просто кажется твёрдым, тягучим, осязаемым, но вмиг обращает в пепел всё, что
Но вот, наконец, показались разведчики ящеров – три группы по двенадцать небольших юрких и быстрых кораблей в каждой – две канонерки, по форме напоминающие болотных жаб, семь истребителей и четыре разведчика, похожих на тритонов. «Тритоны» быстро и планомерно прощупывали пространство своими сканерами и локаторами, огибая солнце с трёх сторон…
Гравитация звезды делала своё дело – города всё быстрее приближались к солнцу, падали на него, а чудовищная жара уже начала плавить обшивку. Но если сейчас использовать двигатели, если хоть на миг включить защитное поле их могли обнаружить, и тогда вся та лавина кораблей обрушит на Предтеч свою сокрушительную мощь.
А ящеры уже близко. Так близко, что можно даже разглядеть их кораблики, окутанные шубой свечения натужно работающих защитных полей, противостоящих ярости звезды. Они не приспособлены для этого. Но они всё-равно летят. Близко. Очень близко…
И тут вдруг что-то вспыхнуло и взорвалось, осыпаясь на солнце градом тающих на лету капель. Один из городов, Джадак, погиб – его защита не выдержала натиска светила. А остальные прощались с ним – каждый мысленно произносил традиционную «Литанию ухода».
Ящеры ничего не заметили. Впрочем, как и предполагал Дарак, здесь, рядом с бушующим пламенем термоядерной реакции, трудно было заметить хоть что-нибудь, кроме собственного желания выжить и поскорее убраться отсюда. Закончив сканирование, ящеры развернули корабли и направились к основному флоту, занимавшему ключевые и наиболее выгодные с военной точки зрения позиции в системе.
– Внимание! Поднять щиты! Активировать двигатели! – тотчас передал на скрытой частоте Дарак. Когда же приказ был выполнен, он обратился к Дервишу:
– Как думаешь, сколько времени мы сможем выиграть людям на Меридиане, если сейчас вступим в бой?
– Немного, – ответил тот. – Я думаю, пока следует подождать и посмотреть, что ящеры будут делать дальше.
– Ты так в них уверен? В этих людях?
– Да, – после паузы сказал управляющий. Потому, что некоторые сомнения у него всё же были. – Им по силам остановить надвигающуюся катастрофу.
– Что ж, подождём, – согласился Дарак. Хотя на самом деле он был против ожидания. Он считал, что ослеплённый верой в этих инопланетян, людей, Дервиш не вполне адекватно воспринимает ситуацию. Однако, Дараку было нужно время, чтобы подумать над дальнейшими действиями, да и саморемонт ещё не был завершён. Он решил использовать эту возможность. Этот предлог. Тем более всем было очевидно – принятых мер всё-равно не достаточно, чтобы остановить врага или даже существенного его замедлить. Нужен был план…
Удар был сильным, чувствительным, но не смертельным. Однако приятного в нём было мало. Казалось, что сначала он вдруг – в одночасье – раздулся до размеров вселенной во всём многообразии её форм, а затем лопнул, ужавшись до размеров всего одной, такой маленькой и тесной формы, как человеческое тело, в которое невозможно было втиснуть его истинную суть полностью и пришлось довольствоваться частью, оторванной от целого.
Болезненно.
Неприятно.
Но терпимо.
А секунду
– Пётр Андреевич! – радостно воскликнул Румянцев, едва только Васильев появился в зале. Учёный ещё раз зажмурился, прежде чем что-либо сказать – проверял, не мерещиться ли ему то, что он хочет видеть. Но, похоже, не мерещилось.
– Румянцев, – пожал Пожал Пётр руку улыбающемуся молодому человеку. А затем ещё раз посмотрел на тех, кто были в зале: Холецкий, четверо беглых меридианцев – отдельной группой, пятеро бойцов Особого отдела. Пять человек. А было десять… Был здесь и Шро’так, который своей невозмутимостью подавал пример людям.
Потери? – с горечью в голосе спросил Пётр Андреевич, подходя к Холецкому.
– Да, – сухо ответил тот. – Василь, Петрович, Стёпа… Лазарев, Ваня Марченко и Игнат…
Холецкий был угрюм и неразговорчив. Он очень близко к сердцу воспринял гибель не просто подчинённых, но соратников, товарищей, добрых друзей, вместе с которыми ему довелось многое повидать и пережить. Он пытался казаться спокойным. Но сейчас это у него не получалось.
Васильев крепко, по-дружески, сжал плечо командира, понимая, что тот чувствует, и подошёл к Румянцеву, поскольку остальные члены группы явно были не расположены к ведению бесед.
– Что случилось? – спросил Пётр Андреевич. Тихо, чтобы другие не расслышали.
– Мы не знаем, – так же тихо ответил Румянцев. – Их, как и вас сюда выбросил портал. Но они уже были мертвы. Я думаю – они не прошли… тест. И, похоже, он здесь у каждого был свой…
– Не прошли, – задумчиво повторил Васильев, вспоминая свои собственные «приключения» во тьме, сражение с энергошаром, чуть не стоившее ему жизни и предположение об эксперименте. – Где они?
– Мы отнесли их к стене, – Андрей указал в сторону. Посмотрев туда, Васильев различил между колонн, что у стены и вправду лежали тела бойцов в бронекостюмах.
– Как долго вы уже здесь? – спросил глава экспедиции. По часам его скафандра прошло более пяти часов с тех пор, как он очнулся во тьме. Но Васильев не слишком доверял местному времени и скорости его течения.
– Минут двадцать, – ответил Румянцев. – По крайней мере – я. Когда я прибыл, Холецкий, ящер и двое меридианцев уже были здесь – ведьма и блондин. Остальные появились позже.
– Ясно, – сказал Пётр Андреевич. – А что значит – у каждого был свой тест?
– Ну, мне к примеру пришлось решать ряд пространственных и логических задач в условиях ограниченного времени для того, чтобы оказаться здесь… Если бы я вовремя не догадался, что некоторые вещи в этом месте могут подчиняться моим желаниям, то сейчас не стоял бы здесь. Я спрашивал у Холецкого – тот сказал, что ему пришлось делать выбор между тем, что правильно, и тем, что просто, но больше не сказал ничего. Спрашивал и у ребят, – кивок в сторону бойцов. – И каждый раз получал новый вариант испытания в ответ… Вот мне и подумалось, что каждый из нас здесь проходил какой-то тест… Будто нас кто-то испытывает и результат этого общего испытания зависит от того, как каждый из нас справиться со своим заданием… Как-то так.