Вмешательство извне
Шрифт:
Крутов отвернулся. Чарующая магия живописи Левитана ослабла.
– И что теперь? – помассировав глаза, спросил он сам себя. – Маги уже отбыли с американцами. Депортация ящеров наверняка уже началась. А даже если и нет – скоро начнётся. И выбора у нас особого нет – придётся поверить этому пришельцу-в-человеке… Надеюсь, план сработает. Сам он хочет отбыть на Меридиан и передать знания тем ящерам, что придут туда… Хотя здесь есть большая нестыковка – об истинной природе Советника знал и Щро’так. Почему же тогда он не сделал того, что сейчас хотят сделать стражницы и Т’хасс? Почему армада всё-равно напала на Землю? Может, тут есть какая-то хитрость,
Но в любом случае главный вопрос – что можем сделать мы? Он не давал Крутову покоя. Корабли, созданные по чертежам Странника – те самые, что уничтожили флот, атаковавший Землю – не имели межпространственных переместителей. Для переброски между мирами таких массивных объектов требуется столько энергии, что никакая силовая установка не справится…
– Как вас, засранцев, остановить, чёрт побери? – Крутов в сердцах стукнул кулаком по столу.
Боль отрезвила, но никаких идей всё-равно не принесла. Пожалуй, впервые глава ФСБ чувствовал, что оказался в тупике. У него ещё оставалась надежда на команду Васильева… Но она была слаба, да и потом – Сергей Иванович всегда предпочитал продуманный и надёжный план.
Вдруг зазвонил телефон. Звонок его был таким резким, противным и внезапным, что Сергей Иванович поморщился. Но трубку взял.
– Да, – сухо сказал он.
– Сергей Иванович, – прошелестел голос Звягинцева. – Наконец-то я вас нашёл!
– Я никуда и не исчезал, – устало сказал Крутов. – Просто мне надо было подумать…
– О том, что делать, верно? О том, что зависит от нас?
– Да, – кивнул глава ФСБ.
– Я искал вас как раз по этому поводу! – вмиг выпалил учёный. – У меня возникла одна интересная мысль…
– Мысль?
– Да. И если всё получится, то мы ещё покажем ящерам на Меридиане наши зубы! – голос учёного был полон энтузиазма и задора. А Крутов очень хорошо знал эти интонации собеседника…
– Хорошо. Я иду к вам – тогда и поделитесь мыслью, – он уже хотел повесить трубку, но потом вдруг спросил, – Маги уже начали действовать?
– Да. Отбыли полчаса назад вместе с Т’хассом и стражницами.
– Что ж, хорошо. У них ещё есть своё дело, а нам пора заняться своим, – сказал Крутов и положил трубку…
Магнус смотрел на Хитерфилд с высоты птичьего полёта. С капитанского мостика «Одиссея». Смотрел, как некогда красивый город в лучах возгорающегося алым рассвета, медленно умирал, исковерканный бомбардировкой. Руины и остовы зданий, зарева пожаров, струи дыма, тянущиеся к небу – всё это создавало впечатление, что внизу, под кораблём, был вовсе не город, но гигантский израненный зверь, находящийся при смерти после жестокой схватки.
В глазах мага стояла печаль.
– Как-то раз, ещё в пору моей молодости, мне довелось беседовать с одним странным человеком, – сказал старик. – Я на всю жизнь запомнил этот разговор.
– О чём вы говорили? – спросил Симмонс, вставая рядом с волшебником.
– Хм… обо всём… а возможно – даже большем, хотя даже сейчас я не понимаю смысла многого из того, что он рассказывал. Но вот что запомнилось мне больше всего – то, что он сказал в самом конце беседы. «Все умирают. Это закон, который лучше не нарушать. Смерть – истинный владыка мира и проявление высшей справедливости. Вернее даже так – смерть и есть справедливость, ибо перед ней равны все: люди и звери, богатые и бедные, злодеи и святые. Те, кто причиняют смерть – справедливы. Но они должны ждать, что и с ними поступят по-справедливости другие… Нет ничего более совершенного,
– Хм, своеобразные мысли, – задумчиво отозвался Симмонс.
– Да, – кивнул маг. – Впрочем, ни тогда, ни сейчас, я не был с ним согласен.
– А что это был за человек, с которым вы вели такие беседы?
– Бывший глава магической Академии Меридиана, Яков Эурис… Его тоже именовали мудрым и, пожалуй, куда более заслуженно, чем меня, – вздохнул маг, отвернувшись от панорамного окна.
– Это была ваша единственная беседа? – догадался Симмонс. Странно, но ему было интересно узнать больше об ином мире. Хотя нельзя отрицать и того, что капитан просто желал хоть немного потянуть время, прежде чем приступить к той работе, из-за которой «Одиссею» пришлось вернуться в Хитерфилд, а остальным кораблям с другими магами на борту – отправиться в разные уголки земного шара.
– Да… Через пару недель после этой встречи Яков умер, и его место занял другой маг. А я так до сих пор и гадаю, почему старый ректор вдруг решил вызвать меня – в то время ещё начинающего адепта – на беседу…
– Прошлое любит хранить тайны, – туманно изрёк Джейкоб.
– И преподносить сюрпризы, – кивнул волшебник.
– Мы уже можем начинать, – сказал капитан, занимая своё кресло.
– Да, просто зависните над нужным местом, и я сделаю портал, – кивнул Магнус, внутренне приготовившись.
– Похоже, нам ещё повезло, – попутно отдавая распоряжения, сказал Джейкоб – корабль плавно тронулся с места, о чём можно было судить по изменившемуся в окнах пейзажу. – В городе оказалось всего около сотни ящеров… А вот остальным придётся потрудиться.
– Мы ведь тоже здесь не задержимся, – качнул головой маг.
– Да… Двадцать четыре точки эвакуации за нами… Что-то около миллиона. Придётся попотеть, чтобы отправить всех этих чешуйчатых зеленомордых гадов домой. Надеюсь, этот Олсен не соврал, и пришельцы не будут стрелять. Иначе для них всё закончиться печально…
– Капитан, мы выходим в расчетную точку, – сухо сообщил навигатор. Симмонс кивнул.
– Посмотрите на это, – сказал Магнус, вновь глянув в окно. Джейкоб произвёл несколько манипуляций с приборной панелью своего кресла и на обзорном экране появилось изображение местности, развернувшейся под кораблём. Это была старая промзона Хитерфилда. Хотя сейчас об этом можно было догадаться только если сверяться с картой – ящеры, прибывшие сюда в спасательных капсулах, сразу включили генераторы изменения законов, и все материальные объекты в радиусе двух километров вмиг перестали походить на себя, претерпев трансформации, либо же и вовсе рассыпавшись в пыль. Леса труб нефтеперерабатывающего завода обернулись джунглями странных бахромчатых «лиан», бликующих серебром, гигантские цилиндры нефтехранилища были изъедены коррозией так сильно, что уже походили на швейцарский сыр. Здания заводов, складов и прочие постройки было вообще не узнать – большая их часть превратилась по действием чужих законов в совершенно невероятные, гротескно-сюрреалистические структуры, словно сошедшие с полотен Дали, либо – что ещё более правдоподобно – вырвавшиеся на свет из самых тёмных закоулков разума, из самых жутких ночных кошмаров. Но кое-где некоторым зданиям каким-то чудом удалось сохранить свой нормальный вид. И этот контраст лишь усиливал чувство чужеродности и отторжения…