Вне спасения
Шрифт:
Эмма тупо наблюдала, как Регина машинально перебирает рубашки, и ей припомнилось, как Генри стащил у Миллс блузку, и принес Эмме. А потом Регина попросила ее вернуть, и теперь она даже не помнит о том, что Эмма переносила почти все ее блузки. Эмма машинально улыбнулась, вспоминая, как Генри говорил ей, что Регина никогда не узнает, что Эмма носила ее вещи. Регина знала, чувствовала.
– Не могу подобрать ботинки, - всплеснула руками Миллс, садясь на край кровати сына.
С силой потерев подбородок, Регина уставилась на четыре пары ботинок перед ней.
– Он в последнее время любил эти, - указала Эмма на красные с белым кеды.
–
Уголок губ Регины дернулся вверх, и Эмма сглотнула, чувствуя, что не стоило этого говорить, но слова сами сорвались с уст. Регине было больнее всего, ведь она провела так много времени с Генри, она его растила, нянчила, кормила и много всего того, что Эмма уже никогда не проделает.
Никогда.
Страшное слово, заставило Эмму отступить назад.
– Прости, - быстро проговорила она.
– Давай выберем эти ботинки, к костюму.
– Нет, - возразила Регина.
– Возьмем кеды.
Хрипота знакомого голоса делала с Эммой ужасные вещи, заставляя жалеть о том, что ее светлая магия не способна воскрешать из мертвых. Сейчас, именно сейчас она пожалела, что не может Регине вернуть никого. Ни отца, ни мать, ни Даниэля, ни Генри. У нее самой живы родители, не смотря на потерю Нила, есть Крюк. А что есть у Регины? Пустота огромного особняка, где она больше не услышит смеха сына. Внезапно Эмме стало жутко, что она ничего не может сделать Регине. Захотелось бросить все и бежать. Прочь. Далеко. Может, все же принять предложение Крюка, и уплыть? Чтобы просто не чувствовать этой зияющей пустоты в душе Регины и не видеть бездны в ее глазах. Бездна, которая побуждает бояться. Но не ненавидеть. Опасаться, но не жалеть. Жалеть Эмма может лишь о том, чего сделать она не может.
Опустив глаза, Эмма выходит из комнаты, оставляя Регину в одиночестве. За закрытой дверью тихо. И Эмма какое-то время прислушивается. Она знает, что если Регина и будет плакать, то только не при ней. Но Регина не плачет и без нее. Сила этой женщины Эмму всегда поражала. И она вовсе не желает, что бы Миллс в один совершенно не прекрасный день сдалась, обрекла себя на вечные страдания от воспоминаний, которые порвут любую душу в забвении. Эмма хотела для Регины чего-то хорошего, пусть и не в этом городе. Именно поэтому она не могла пока что уехать с Крюком.
А сможет ли, вот вопрос?
Прикрыв дверь, Эмма направилась в часовню, где ее уже ждал Вейл, Белль и Голубая фея.
========== Единственный. Если бы. ==========
Единственный мой - приходи ко мне в снах
С улыбкой, иль просто с надеждой.
Любовь не угасла во мне. Как и страх.
И слезы… С тобой я как прежде.
Беда только Эмма приходит ко мне.
тЫ прав. Не забыла она о тебе.
Хмурое, сизое утро. В восемь часов кладбище еще было безлюдно, но Регина уже стояла у склепа. Зябко ежась от пронизывающего ветра, она, казалось, даже не замечала, что собирается дождь. Пасмурные дни зачастили в Сторибрук, но может это просто так и было осенью. Но сейчас казалось, что природа сама оплакивает героев.
Крюк, который не сомкнул глаз почти всю ночь, тоже пришел пораньше. Увидев Королеву издалека, он замедлил шаг. Встречаться с Региной ему не хотелось, и так между ними не было хороших отношений. Впрочем, плохих тоже. Регине было все равно на пирата, а пирату все равно на Королеву. Но так или иначе, Джонс
– Я даже не удивлен, - поморщился пират.
– Пришла подготовить речь?
Это был черный и неприятный сарказм, на который Регина даже не обернулась. Она понимала, что Крюк далеко не тот джентльмен, который будет ей соболезновать, учитывая его планы насчет Свон. Уж Крюку-то только на руку освобождение Эммы от бремени сына. В любом случае, Регина ничего не может ему сказать. Да и смысла нет.
– Только не говори мне, что тебе жаль Тинк или Нила, потому что это будет лицемерием, - продолжал Крюк, глядя в хмурые небеса.
– Уж я-то знаю, что ты бы оставила там нас всех, чтобы вернуть Генри.
В этом Джонс был прав. Регина бы сама там осталась, если была бы такова цена. Но на счет других… Вряд ли она так же скорбела по Тинк и Нилу, они были ей чужие, но сказать, что ей было не жаль, не верно. Она теряла любимого человека, и хорошо могла понять в этом Свон. Как и сам Крюк, хоть он и не признавался. Лицемерить было не в правилась Королевы, она просто очень сильно любила сына, и именно эта рана кровоточила сильнее всего. А на других сил не осталось.
Крюк таки подошел ближе, хотя какое-то время топтался за спиной, словно боясь, что Миллс применит свою магию, чтобы заткнуть его навсегда. Регина бы могла, но сейчас она не видела в этом смысла. Сейчас она ни в чем не видела смысла.
– Не привязывай к себе, Свон - прошептал пират, озираясь по сторонам, будто опасаясь, что их кто-то услышит на пустом кладбище.
– Она не ты, она заслуживает второй шанс. Отпусти ее.
Крюк отпрянул назад, когда Регина обернувшись, одарила его взглядом полным ненависти и раздражения. Она пришла сюда, чтобы побыть одна, сосредоточится на том, что ей предстоит, а вовсе не затем, чтобы размышлять о Свон, и о том, кто чего заслуживает.
– Мне не нужна Свон, - сухо ответила Регина.
– Можешь забирать ее и валить из города.
– Вот как…
– Да. Мне абсолютно все равно на нее и тебя.
Крюк слащаво усмехнулся, обернувшись на ворота на кладбище. Оттуда уже подтягивался народ.
Регина больше всего на свете ненавидела похороны. И дело бы не в том, что она часто была причастна к смерти тех, кого любила, а в том, что после них, она умирала. Что-то внутри отмирало и уходило безвозвратно, чтобы никогда не вернуться. Не нарастить кожу, жилы, нервы. Потери закаляли, но и обескровливали. Это словно ты теряешь кровь, а всем вокруг наплевать, и никто ничего не может сделать с этим. Зато слов много. Ужасное количество слов: пафосных, бесполезных, ранящих. Регина услышала эти слова и на кладбище, и после. Все говорили одно и то же. Все, кроме Свон. Эмма молчала. Эмма не проронила ни слова, ни слезинки. Эмма не смотрела ни на кого, и ни к кому не обращаясь, после похорон ушла домой.
А потом Регина встретила ее возле собственного особняка. Эмма расхаживала у двери, не поднимая головы. И вот тогда Регине подумалось о том, что она понимает почему Крюк думает о том, что Миллс держит шерифа и не дает ей уехать, заполучив шанс начать все заново. Эмма просто не знает куда ей идти, и Регина, как бы это не смешно звучало, понимает ее. И не смотря на все, не в силах прогнать.
– Эмма, - произносит Регина.
– Зайдешь?
Эмма только кивает, словно молчанием она запечатала себя от всего этого пафоса.