Вне спасения

Alfranza

– Ты совершаешь ошибку, Эмма!
– сказал Дэвид ей вслед, когда Эмма уходила в дозор.

Эмма много ошибок совершила за все тридцать лет. некоторые ей стоили очень многого, и она не желала повторять их, бросая тех, кто однажды не бросил ее. Она припомнила, что не смотря на все разногласия, Регина стремилась к компромиссу, даже тогда, когда на него не шла Свон. Ради Генри, конечно. Но даже сейчас, когда их сына больше с ними нет, они не должны сжимать кулаки при виде друг друга. Возможно поэтому Эмма была намерена защитить Регину, даже если ей самой это не нравится.

Борьба - это то, чему Эмму научила жизнь. Даже если это предсмертная борьба, лучше умереть в схватке, чем

позволить сдаться на милость тому, кто не заслуживает легкой победы. Регина этому Эмму тоже когда-то учила, и теперь Эмма готова вернуть все долги.

Хотя бы ради памяти Генри.

Регине не нравилось, что Эмма взяла ее под опеку. Ей не нравилось то, что в ее доме были посторонние, всегда. А Эмму она все же не считала своей собственностью, как бы Крюку не хотелось думать, что Регина ее привязывает к себе. Наоборот, Регина бы многое отдала за право оказаться одной в особняке, но выгнать Эмму в очередной раз рука не поднялась. К тому же, на удивление, Эмма не шумела, не доставала ее вопросами, не читала нотаций. Практически Эммы не было видно и слышно. Регина даже спустилась посмотреть, а Свон вообще в доме.

Эмма стояла у окна, и безмолвно смотрела в сад. На лице ее не отображалось ни единой эмоции. Регину немного напрягала такая Свон. Раньше, когда они только встретились, Регину напрягала другая Свон: свободная, бесшабашная, грубая и неконтролируемая. Сейчас от той Свон не осталось и следа. Эмма изменилась так же как и Регина. Но Эмма по-прежнему не желала подчиняться процессам и людям, которые говорили ей что надо делать. Эмма шла против системы. Даже в Неверленде, она старалась действовать по-своему, но там ей не давало развернуться осознание потерянной девочки. Сейчас Свон выглядела как защитник. И Регину кольнуло осознание, что именно выпивка свела их вместе. Выпивка со стороны Регину, а со стороны Эммы - желание противостоять ей.

Но сейчас, смотря на Эмму Регине больше всего хотелось выпить. Она даже не осознавала, что утро начиналось со стакана виски, и им же кончалось. Это был бесконечный процесс, который, конечно же, не может длиться вечно.

– Главное, что бы не было поздно, - сказала Эмма, нарушая тишину особняка, погрузившегося в темноту и ночь.

Регина вздрогнула, чувствуя, словно Эмма прочла ее мысли. Хотя ее мысли, наверное, было не трудно прочесть. Все ее мысли был очевидным фактом, Регине не хватало Генри.

Эмма даже не повернулась, когда Регина все же прошла к графину и налила себе выпить. Эмма не шелохнулась, когда Королева осушила стакан. Эмма по-прежнему стояла к ней спиной, взирая на тихий осенний сад, словно это то, что ее больше всего волновало.

После того, как в организм попал алкоголь, Регина позволила себе расслабиться. Напряжение последних дней сказывалось пагубно, и виски единственный друг, который позволял хоть немного отвлечься.

Они снова молчали, но на этот раз Регине казалось, что Эмма делает это специально, чтобы Регина начала разговор сама. Но Регине впервые было неловко перед Свон. Эта неловкость раздражала и злила. Регине не нужен был никто, даже Свон. Регине нужен был только Генри, но она вынуждена смириться с тем, что его не вернуть. Как когда-то и Даниэля.

– Уже ничего не поправишь, - все же произнесла Регина.

Эмма никак не отреагировала на данную фразу, по-прежнему разглядывая сад. Регине даже захотелось подойти и посмотреть, что же в этом саду такого, что Эмма наблюдает. В саду ничего не было, лишь одинокая яблоня, освещенная луной. И изумрудный газон, подсвеченный фонарем с крыльца, рассыпал осколки мерзлой росы. Но Эмма упорно смотрела куда-то, и Регина подумала о том, что сейчас Свон напоминает ей ее саму.

Эмме даже не нужно было принюхиваться, она и так чувствовала запах алкоголя перемешанный с духами мэра Миллс. Регина была молчалива, и

Эмма не желала нарушать ее покой больше, чем следует. Но дум у нее было достаточно и помимо Регины. В последний раз когда она видела Крюка, тот настаивал на отъезде, и Эмме почему-то показалось, что он в отчаянии. Скорее всего, он приходил к Регине и рассказал ей о том, что Эмма беспокоится за нее. Но это было не так важно. А вот то, что не возымев действий над Региной, он мог пойти к Румпелю, вот это было уже серьезно. Эмма давно поняла, что Крюк тоже подвержен темной стороне, может, даже больше, чем сама Регина. И то, что он обязательно захочет вернуться на темный путь, лишь вопрос времени. именно это останавливало Эмму в том, чтобы поехать с ним. Его темная сторона Эмму немного настораживала. Не пугала, но напряжение давало их отношениям. В сущности никаких отношений у них и не было, они всего лишь раз целовались в Неверленде, и то, Свон считала, что тот поцелуй был смачно сдобрен благодарностью за спасение отца, но никак не симпатией. Крюк Эмме было так же безразличен, как и любой другой мужчина в Сторибруке. А вот Регина - нет. Защитить Регину от Темного - это не просто повод остаться в Сторибруке, это повод быть Спасителем, а не казаться им.

– Неужели Свон стоит того, чтобы снова обратится к темным силам, Джонс?

Румпельштильцхен всегда был подозрителен. И сейчас он собирался взять с этой сделки по полной программе, только вот почему-то ему казалось, что Крюк может его кинуть в последний момент.

– Да, стоит. Она стоит всего, что я когда-то делал. Я хочу ее увести из этого проклятого места. Навсегда.

– Да ты прямо кавалер!
– мерзко рассмеялся Румпель.
– Не боишься ошибиться в выборе?

– Лучше ошибиться в выборе, чем жалеть, о том, что не смог выбрать.

Румпель пожал плечами.

– Обратной дороги не будет, мой дорогой пират!

Крюк посмотрел перед собой на склянки.

– Знаю.

Белль молча наблюдала за разговором из-за двери. Она слышала все и поняла, что ей придется либо переубедить Крюка не влезать в проклятье и не пачкать уже изрядно запятнанную репутацию, либо сообщить Эмме, чтобы она была готова ждать от Джонса самого неприятного подарка. А вот ей самой кажется предстоял нелегкий выбор. Тот, от которого тоже обратной дороги нет.

Открыв запасную дверь своим ключом, Белль выскользнула на улицу. Было зябко, но она готова была потерпеть ради того, чтобы предупредить Эмму. Она все время оглядывалась, подозревая, что Румпель мог прекрасно знать, что его возлюбленная может нарушить обещание никогда не идти против него.

Сейчас на кону стояли не просто обещания, на кону стояла жизнь Сторибрука.

Снова. И Белль на этот раз понимала, что Румпеля можно удержать только одним способом.

Убить его.

– Он не сдастся, - произнесла Регина, пытаясь хоть как-то избавится от навязчивых мыслей о том, чтобы выпить еще порцию виски.
– Ты понимаешь это?

– Да.

Она знала, что Джонс влюблен. А влюбленные слепы и пойдут на многое ради своей цели. Она была когда-то такой же, поэтому понимала Крюка. Только вот беда, ответить ему на чувство не могла. Ни сейчас, ни когда-либо еще. В сердце все еще горела любовь к Нилу, и должно было пройти время, чтобы она смогла впустить в сердце еще кого-то. К тому же смерть Генри подлила боли в жизнь, и раны кровоточили. А значит, Джонсу будет сложно ее уговорить поехать с ним против ее воли. НО он всегда может обратится к Голду, чтобы тот помог ему. Скорее всего, так он и сделает, но Эмма все же надеялась, что это все только ее страхи. Не смотря на все, она почти поверила Киллиану в том, что он хочет для нее добра и покоя, пусть даже он понимает, что чувства могут так и не образоваться у них. Ответные чувства.