Вне времени
Шрифт:
Они притащили его сюда и бросили в оковах, оставив достаточно волшебного света, чтобы он глядел на пляшущие тени и не мог расслабиться. Уж лучше полная тьма, чем это, подумал Хьюн.
Но могло быть и хуже. Он не испытал пылающий укус змееголовой плети, ни одна жрица не оставила в воздухе волшебные символы отчаяния или боли, чтобы истязать его в одиночестве. Однако он не смел надеяться, что верховные матери Чед Насада менее умелы в пытках, чем матери Мензоберранзана, и когда тюремщики покидали его, несколько раз услышал
Может быть, такова его судьба? Стать восьминогим чудовищем, полудроу-полупауком, и страдать вечно?
Аратис Хьюн должен был надеяться, что время работает на него. Но он покачал головой, просто задумавшись об этом. Если вести дойдут до Мензоберранзана и верховной матери Бэнр, станет ли она его защищать?
Бродяга вздохнул в ответ на эту мысль, поскольку сомневался, что могущественные Бэнры потратят хоть унцию сокровищ или политического капитала на таких, как он. На Джарлакса может быть — он, конечно, освободится, и каким-то образом окажется в лучшем положении, чем до того, как это затеял — но не Аратис Хьюн.
Бродяга попытался проглотить свою горечь. Джарлакс спас его, несколько раз напомнил себе убийца. Его младший дом был стёрт с лица земли десятки лет назад, и только Аратис с горсткой товарищей смогли сбежать. Но выживание не означало процветания, и немногие выжившие Хьюны столкнулись с жалким существованием на вечно опасных Улицах Вони, где тебя всегда могла отыскать болезнь, если не насильственная смерть. Казалось, спасение было рядом, когда остатки дома Хьюн соединились с другим младшим домом, Оззл, но в доме Оззл'Хьюн не нашлось места для Аратиса, несколько лет назад убившего одного из членов дома Оззл.
И ему пришлось остаться на Улицах Вони, где двадцать лет спустя и нашёл его Джарлакс. Нашёл, подружился и принял его с тремя другими членами павшего дома в свой отряд братьев, который создавал каким-то поразительным образом с молчаливого благословения великой верховной матери Бэнр. Их дружба жила десятки лет — что само по себе было необычно для Мензоберранзана, знал Хьюн — и доверие между ними дошло до такой степени, что они стали как братья, причём не в типичном для дроу смысле подобных отношений: с соперничеством, и ревностью, и выгодой на кончике окровавленного кинжала.
Но теперь вездесущая политика Паучьей Королевы вбила между ними клин, и в этом тёмном месте, беспомощному, прикованному к стене Аратису Хьюну пришлось очень постараться, чтобы не потерять надежду, что верности Джарлакса хватит для преодоления нескольких очень больших преград.
Если Джарлакс вообще жив, уже не говоря о каком-то контроле над ситуацией.
Бродяга снова вздохнул, потом акробатически согнулся, вывернув плечи и упёршись ногами в стену. Он выпрямился, насколько позволяли оковы, затем изо всех сил оттолкнулся от стены.
Но без толку. Его запястья болели, подошвы босых ног кровоточили, но волшебные оковы не поддавались.
Он
Он перестал осознавать окружающее, материальный мир вокруг, и не знал, сколько времени прошло — один день или три? — когда какое-то шевеление во мраке вырвало его из насильственного забытия.
Он напряг глаза, заметив движение, надеясь, что это Джарлакс, затем физически и эмоционально отпрянул, увидев трёх приближающихся дроу — двух стражников-мужчин и жрицу немалого ранга, судя по роскошному воротнику узорчатой мантии, поднимающемуся за её головой.
Она подошла прямо к пленнику и наградила его пристальным взглядом, затем подняла руку и повела пальцами, тихонько напевая. Один из стражников подошёл и опустил на землю какой-то свёрток.
Аратис Хьюн собрался с силами, ожидая чудовищной волшебной боли, но вместо этого его руки неожиданно освободились — магические оковы просто исчезли.
Жрица указала на свёрток на земле.
Аратис Хьюн с подозрением взглянул на неё, перевёл взгляд на свёрток, потом обратно, встретившись взглядом со жрицей.
– Мы уходим, - сурово объявила та, указав подбородком на свёрток и давая понять своим тоном, что под «мы» она имела в том числе и Аратиса Хьюна.
Решив, что терять ему нечего, бродяга наклонился и развернул свёрток, широко распахнув глаза, когда понял, что внутри его снаряжение — всё его снаряжение, включая оружие.
Даже пузырьки с ядом.
– По приказу дома Насадра ты больше не пленник Чед Насада, - объяснила жрица.
– Быстро одевайся и следуй за мной.
– Джарлакс, - радостно прошептал Аратис, натягивая одежду.
Вскоре они покинули тоннели, оказавшись на средних ярусах Чед Насада. Однако они не стали подниматься туда, где, как знал Аратис, был расположен дом Насадра, а вместо этого опускались, ярус за ярусом, пока не оказались на дне разлома возле выхода из города.
Неужели его собираются выпустить в открытое Подземье?
Но нет, вместо этого они привели его к стене сразу за клиновидным разломом, где один из стражей открыл потайную дверь, похожую на участок естественного камня. Жрица провела Аратиса Хьюна сквозь узкую дверь и вниз по такому же узкому тоннелю. Двое сопровождающих остались снаружи.
Следуя за мерцающими фиолетовыми шарами, они достигли помещения, комфортабельно обставленного крупными подушками на полу и стойкой со множеством вычурных бутылей над полкой с хрустальными кубками у стены.
Аратис Хьюн осматривал всё это, когда жрица схватила его за запястье и отвела руку далеко в сторону. Он недоверчиво уставился на неё, когда она прочитала исцеляющее заклинание, затопив его теплом и убрав всю боль, оставшуюся после заточения.
– Принимаю твои извинения, - сухо сказал он.