Внимание - чудо-мина !
Шрифт:
– Есть Зайченко! А як же! Полный диск зарядил бронебойно-зажигательными. Зайченко трепаться не любит!
И полковник видит: из кустиков торчит пламегаситель пулемета.
Зайченко - здоровенный рябой парень с круглым, как шар, лицом ухмыляется. Его второй номер - вылитая его копия, но меньшего калибра подбрасывает в ладони гранату РГД с оборонительным чехлом. Вид многозначительный.
– Видели мы такие игрушки!
– кипятится Ваня.
– У нас и почище имеются! И втрое больше нас!
– Отставить разговоры!
–
– Вот бумаги. Прошу не задерживать. Выполняем особое задание Ставки.
Глухой рокот канонады за полями, за перелесками становится слышнее. Едва заметная дрожь током проходит по земле, разливается в воздухе.
Маринов успел как следует разглядеть опытным глазом лейтенанта и его людей. Как будто свои... Но тут, рядом с фронтом, надо глядеть в оба. Какие только слухи не ходят о действиях диверсантов в прифронтовой полосе!.. Лейтенант пробежал глазами предписание.
– Извините, товарищ полковник! Служба. Вчера тут тоже один полковник размахивал документами из штаба фронта. Настоящими документами - с убитого, гад, снял. А теперь вон он с дружками лежит.
Он тычет большим пальцем через плечо, и полковник видит; за кюветом торчат в ряд босые ноги трех или четырех расстрелянных.
Подполковник - он только что очнулся от своих мыслей - высовывается из машины и с недоумением спрашивает:
– В чем дело? Почему нас не пускают?
– Эти паразиты, - вместо ответа продолжает лейтенант, - двоих бойцов у меня убили, Это мы не окопы - могилы роем...
Он снова прочитал предписание.
– Вот у вас тут, товарищ полковник, - начинает он снова, - сказано, что ваш груз секретный и не подлежит проверке. Как же так? У меня таких указаний нет...
– Это ТОС, - тихо отвечает полковник Маринов.
– Техника особой секретности! Прошу немедленно пропустить...
– Одну минуту!
– извиняющимся тоном говорит лейтенант.
– Мне придется позвонить в город, получить разрешение...
– Хорошо!
– с некоторым раздражением произносит полковник.
Заметив, что ливень как будто схлынул, он выходит поразмять ноги. К нему присоединяется подполковник, и они вместе молча разглядывают убитых за кюветом, потом подходят к недорытым могилам за противоположным кюветом.
Подполковник вздыхает, глядя на тела красноармейцев, и тихо говорит:
– Вот, Илья Григорьевич, печальная иллюстрация к нашему спору о роли случайности на войне. Разве смерть этих ребят не трагическая случайность? А вы говорите, что и на войне мы должны управлять обстоятельствами, а не обстоятельства нами...
– На том стою, Ясенев, - жестко отвечает полковник Маринов.
– Пусть это и не всегда удается.
В шалаше на опушке рощицы лейтенант кричит в трубку полевого телефона:
– Коршун! Коршун!
Ясенев приподнимает воротник шинели, горбится, раскуривает трубку, глядя на обструганные столбики с вырезанными из консервной банки алюминиевыми звездами. Это еще ничего, это далеко от фронта, а то просто нацарапают звезду чернильным карандашом на срезе дерева. А бывает, ни звезды не нарисуют, ни фамилии не напишут, ни даже в безымянную могилу не уложат... Война есть война.
Полковник Маринов закуривает из столичной пачки "Казбек", На пачку косится замерший поодаль красноармеец-казах с КПП.
– Хотел обыскать машины - не даются!
– кричит лейтенант Черняховский. Говорят, везут какую-то ТОС - технику особой секретности. Пропустить? Нет? Что? Не слышно! Коршун. Коршун!..
С юга слышится нарастающий рев авиамоторов, дробь крупнокалиберных пулеметов, взрывы бомб. На бреющем полете летит с юга, вдоль автомагистрали, тройка пикировщиков.
– Наши! Наши!- обрадовался Ясенев.
– Ей-богу, наши!
– "Штукасы", - авторитетно заявляет Маринов. И тут же, схватив за руку Ясенева, валится с ним в кювет, в ледяную жидкую грязь.
Пулеметная строка вспарывает перед их головами жухлый дерн. С коротким криком навзничь падает красноармеец-казах. Мокрая шинель его дымится на спине...
– Воздух!
– разносится запоздалый крик.
– Старые знакомые, - ворчит полковник, - Еще в Испании познакомились...
К ним подбегает, согнувшись, придерживая полевую сумку на боку, автомат на груди, лейтенант Черняховский.
– Велено вроде задержать вас до выяснения, - задыхаясь, выпаливает он.
– Линия опять повреждена...
– Нет, лейтенант!
– решительно отвечает ему полковник Маринов, подымаясь и шлепками отряхивая шинель.
– В машинах у меня тол, динамит. Не могу я торчать здесь!..
– Илья Григорьевич!
– скороговоркой произнес Ясенев, вскакивая на ноги.
– Обстановка осложняется. Дальше я поеду с машиной ТОС. Хорошо?
– Хорошо! По машинам!
– зычно кричит полковник Маринов подбегает к "эмке". Ясенев - к одному из крытых грузовиков.
Черняховский оглядывается на телефон в шалаше, снова смотрит вслед полковнику, садящемуся в машину, вскидывает автомат.
– Стой! Стрелять буду!..
Зайченко припал к пулемету, поставил затвор на боевой взвод. Бойцы Черняховского залегли, нацелив винтовки на слезящиеся ветровые и боковые окна машин, на бензобаки, на шины...
– Стой! Стрелять буду!
– снова кричит лейтенант бледнея.
Маринов кладет руку на баранку "эмки".
– Погоди! Ведь динамит везем. Одно попадание и... вся ТОС полетит к черту!