Внимание - чудо-мина !
Шрифт:
Автомашины выезжают к развилке.
– Куда ехать, лейтенант?
– спрашивает Ясенев Черняховского.
– Влево, вправо?
– А я откуда знаю?
– отвечает тот.
– Так далеко в лес с КПП я не забирался.
– Так ты не здешний?
– Какое там! Из Сухуми я. В санатории там работал хозяйственником. Санаторий "Агудзери". Не слыхали? Хотел бы я сейчас туда вернуться! Постойте! Вот удача! Нашли время - грибы собирать! Смотрите! Вон девчата навстречу идут?.. И в самом деле: две дивчины в платочках, с
– Стой!
– Ясенев выскакивает из машины.
– Девушки, милые! Красавицы вы наши! Нам надо в Харьков. Мост через речку взорван. Укажите дорогу, брод! Скорее - в лесу немцы.
Позади взлетает еще одна красная ракета - немцы настигают колонну!
ПОДВИГ ПОЛИТРУКА БАКРАДЗЕ
Городской вокзал, платформы, составы - все забито войсками, эвакуирующимися рабочими харьковских заводов. В зале ожидания волнуется большая толпа рабочих, сгрудившихся вокруг директора Электромеханического завода.
– Товарищи!
– охрипшим голосом кричит директор.
– Рабочие Электромеханического! Повторяю: эвакуация отменяется! Семьи поедут одни. Срочное задание Военного совета фронта...
– Хватит! Поработали под бомбами!
– раздаются кругом возбужденные голоса,
– Немец город окружает!
– Не хотим оставаться!..
Старый седоусый рабочий с непокрытой серебристо-белой головой кричит громче всех:
– Нет таких прав - семьи разлучать! Отоприте двери! Не станем баб, детей бросать. Их там тоже не сахар ждет. На посадку!..
В центр круга протискивается знакомый многим в городе "капитан индустрии", бывший рабочий-стахановец, ставший директором большого завода.
– Кто здесь с дизелестроительного? Приказываю немедленно вернуться к станкам!
Внезапно звучит мощный голос из репродуктора:
– Граждане! Воздушная тревога! Граждане! Воздушная тревога!
Под рев сирен огромная толпа бросается к запертым дверям вокзала. Бегут отцы с вещами, матери с детьми на руках. Двери с треском распахиваются под людским напором, звенит разбитое стекло. Толпа выплескивает на перрон, к пустым вагонам эшелона...
На груду ящиков у выхода на перрон взбираются генерал Олевский, полковник Маринов.
– Товарищи! Стойте!
– кричит Маринов.
Но толпа, напирая, теряя вещи, колыхаясь из стороны в сторону, неудержимо движется к дверям.
– Теперь их никто не остановит!
– с отчаянием говорит Маринов генералу.
Но лицо генерала вдруг озаряется надеждой.
– Их может остановить только один человек, - быстро отвечает он полковнику.
– Вот он идет!
– Повысив голос, генерал зовет: - Товарищ секретарь горкома! Сюда, сюда идите!..
Секретаря горкома в городе знают все.
– Товарищи!
– гулко раздается его голос под сводами вокзала.
Люди оглядываются, останавливаются.
– Гляди-ка, сам приехал!
–
– Товарищи рабочие! Враг рвется к нашему родному городу. На фронте ваши братья, ваши сыновья с трудом, истекая кровью, сдерживают его озверелый напор. Если вы не поможете им, если вы не дадите им оружия, враг может ворваться в город... перерезать и эту, последнюю железную дорогу...
Нарастает гул самолетов. Ударили вдали первые зенитки.
– Товарищи!
– продолжает секретарь горкома.
– Вы хорошо знаете: демонтаж и вывозка еще не окончены, не окончена эвакуация ваших семей... Надо задержать врага, помочь фронту...
Слышатся взрывы бомб. Они взрываются сериями, все ближе и ближе.
– Спокойно, товарищи!
– поднимает руку секретарь горкома.
– Вы все меня знаете, а я знаю вас и тоже прошу вас о помощи. Вот ты, Климыч, - обращается он к рабочему с серебристо-белой головой.
– Уважаемый ветеран труда. Боец пятого года. Депутат. Давно на пенсии, а с начала войны на завод вернулся. Помню: двое сыновей и дочь на фронте у тебя. А когда совсем трудно стало, что же ты, Климыч, не за станок, а за сундук ухватился? Забыл, что дети твои от тебя - помощи на фронте ждут?..
– Ну, уж это ты, Силыч, чересчур!
– откликается старый рабочий.
– Не за что меня на людях срамить. И вовсе не хотел я уезжать - уговорили в месткоме, драть их на шест. А теперь - заворачивай оглобли, семь пятниц у вас на неделе. Ладно! Вот усажу старуху, невестку с внуками - и на завод... Цыц, бабы! Хватит тут сырость разводить!..
– Ну вот и договорились!
– радостно объявляет секретарь горкома.
– Кто с детьми - первыми на посадку!
Он спрыгивает с ящиков, подхватывает мальчика и девочку - внуков Климыча.
– Это твои пузыри, Климыч? Какой вагон-то? Пошли, что ли!..
Снова оживает репродуктор:
– Граждане! Угроза воздушного нападения миновала. Отбой!..
По лесной колее колонну Ясенева догоняет большой отряд черномундирных мотоциклистов.
– Девушки!
– быстро говорит подполковник двум девушкам, стоящим на подножках переднего грузовика.
– Бегите! Тикайте в лес!
Девушки спрыгивают. Из корзинок рассыпаются грибы...
– Быстрей!
– торопит водителя подполковник, оглядывается.
Немцы нажимают. И вдруг над головой взвыли, завизжали пули. Это открыл огонь пулеметчик из коляски переднего мотоцикла.
Водитель рванул вперед так, что Ясенева и Черняховского откинуло на спинку сиденья.
– Тише, черт! Динамит!
– кричит Ясенев.
– Сбавь до сорока!
– Все одно!
– зло отвечает водитель.
– Уж лучше динамит, чем немцы.
Все же он сбавляет скорость, хотя пули продолжают петь поверх колонны.
Ясенев лихорадочно отрезает короткий кусок бикфордова шнура, вставляет в капсюль детонатор, зажимает детонатор зубами.