Вниз по темной реке
Шрифт:
— Нет, Стайлза вполне достаточно.
Шеф посмотрел на меня с некоторым сомнением, и я подавил негодование, постаравшись забыть о том, что человек, стоящий передо мной, самостоятельно не раскрыл ни единого дела.
Винсент передвинул на дюйм одну из лежавших на столе бумаг.
— Вот еще что: Куотермен желает, чтобы вы переговорили с одним персонажем по имени Маклафлин.
— Он нам интересен? — безмятежно спросил я, по-прежнему скрывая раздражение.
— В прошлом году его осудили за похищение девушки, которую он удерживал на верфи,
— Не уверен, сэр, — откликнулся я, словно никогда не слышал произнесенного шефом имени.
Он скептически глянул на меня и, не дождавшись ответа, кивнул.
— Хорошо. Прошу вас сделать все возможное, чтобы найти этого человека. В протоколах судебного заседания наверняка будет его адрес.
Похоже, на этом пока все…
О Нате Маклафлине я знал достаточно, что давало мне основания не обращать внимания на просьбу Куотермена.
Стайлз ждал в отделе — сидел за своим столом, мрачно уставившись на исписанный мужским почерком лист бумаги. Заметив меня, он оторвался от документа и прошептал:
— Мадлен идет на поправку.
— Она заговорила? — спросил я, присев рядом.
— Пока говорит только по ночам, однако начала улыбаться. Вчера взяла меня за руку.
— Надо же, меня только когтями полосует, — хмыкнул я.
— Она не виновата, — серьезно глянул на меня Стайлз. — Оказывается, ее пичкали лауданумом.
— Лауданумом?
Сильнодействующий препарат, спиртовая настойка опиума…
— Аптекарь, работающий недалеко от кабинета доктора Уиллиса, показал, что тот нередко выписывает женщинам лауданум для успокоения нервной системы. — У Стайлза в глазах мелькнула тень сомнения. — Я спросил у доктора Эверетта: что будет, если Мадлен вдруг лишить этой настойки, которую она принимала долгое время? Он говорит: все, что угодно, — от непроизвольного тремора и мышечных спазмов до маниакального бреда.
В словах Стайлза я отчетливо услышал знакомые интонации Джеймса.
— Постепенно эти симптомы сходят на нет. Вот и причина ее поведения в приюте. Потом-то Мадлен стала гораздо спокойней.
Надо признать: выводы Стайлза слегка сбили меня с толку. Я уже успел выбросить из головы несчастную миссис Бэкфорд, однако напарник занимался ее делом столь добросовестно, что добился некоторого прогресса. Стыдно… Как я мог не поинтересоваться у доктора Уиллиса, чем тот лечит Мадлен…
— Раз она даже не удосужилась взять свое пальто, то что уж говорить о…
— Да-да, понятно.
Стайлз неуверенно посмотрел на меня, и я проклял себя за резкий тон.
— Хорошо, что вы поговорили с аптекарем. Весьма разумный шаг, — поднявшись, угрюмо сказал я.
— Вчера миссис Бэкфорд была в более-менее ясном рассудке и даже заговорила по-английски, хотя и невнятно. Что-то про переулок, но мы расслышали лишь «…лейн». Недалеко от дома Бэкфордов есть парочка, не дальше чем в
— А! Хорошая мысль.
Благодарно склонив голову, Стайлз вдруг громко чихнул и полез за носовым платком. Хм, нос-то у него уже красный, видимо, насморк совсем одолел… Весна — время коварное, что говорить.
— Будьте здоровы, — сказал я и вышел из кабинета.
ГЛАВА 25
Дверной молоток на двери дома Дорстоунов скрывал мрачный траурный венок, так что я постучал кулаком.
Слуга, открывший дверь, проводил меня в библиотеку, где, сидя в кресле, ждал глава семейства. Рядом с ним на столе стоял поднос с тостом и чашкой чая, но ни к тому, ни к другому отец девушки даже не притронулся.
Приблизившись, я обратил внимание на его покрасневшие опухшие глаза и мятую одежду, словно Дорстоун спал, не раздеваясь. Его смятение можно было понять: фактически потерять сына из-за расстройства рассудка, а потом еще и дочь, павшую от руки убийцы… Настоящий ад.
Не дождавшись приглашения, я придвинул к себе стул, уселся и обратился к хозяину дома:
— Мистер Дорстоун, мне очень жаль, однако есть несколько вопросов. Впрочем, ничего сложного.
Он безнадежно глянул мне в глаза.
— Нет ли вероятности тайной помолвки между вашей дочерью и мистером Эддингтоном?
Если да, сходство с Роуз приняло бы четкие очертания.
— На прошлой неделе, — едва заметно покачал головой Дорстоун, — Джейн по секрету поведала мне, что Эддингтон ее беспокоит: вроде бы он уже не проявляет столь же искренних чувств, как раньше. Я сказал, что это полная ерунда. Надо быть глупцом, чтобы потерять такую девушку.
— Не связаны ли вы или члены вашей семьи с компанией «Желтая звезда», с Террингтоном или Престоном?
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— Тогда, может быть, с «Болдуин»? Или с министром внутренних дел?
Он с недоумевающим видом откинулся в кресле.
— Кто вам такого наговорил?
— Нет-нет, никто.
— Тогда к чему подобные вопросы? — вспыхнул Дорстоун и тут же, разрыдавшись, спрятал лицо в ладонях.
Я замолчал. Через несколько минут собеседник успокоился, достал платок и вытер нос.
— Прошу вас, не надо… — попросил он. — Прекратите эти глупые, бессмысленные расспросы.
— Мистер Дорстоун, я вам сочувствую. И все же… У нас есть основания полагать, что Джейн собиралась навестить вашего сына…
— Она ездила к нему почти каждый месяц, — сказал Дорстоун, облизав сухие губы. — Сидни больше никого не хотел видеть.
— Прошу у вас разрешения его посетить.
— Конечно, я могу написать сыну письмо, — нерешительно пробормотал он. — В любом случае, нет ни малейшего шанса, что Сидни имеет отношение к…
— Тем не менее, я был бы вам очень признателен.