Вниз по темной реке
Шрифт:
Я хрипло усмехнулся, и Фишел положил ладонь мне на руку, словно старый друг. Другом он мне не был. Захотелось сбросить его грязную лапу.
— Ладно, не обижайтесь. Мы ведь тоже обучены не хуже полицейских — способны сложить два и два.
— Баскоу ушел лишь потому, что ты дал в печать его адрес, Фишел. Еще два человека погибли именно из-за тебя. Вот чему вас обучили!
Последняя моя реплика согнала легкомысленное выражение с лица репортера, и он скривился в ухмылке.
— Между прочим, это не я плел чушь собачью про убийства «Волка»…
— Убирайся отсюда, крысеныш, — зарычал
— Ну и сиди со своим виски, ты, пьяный придурок! Посмотрим, чего добьешься!
— Знаешь, почему ты работаешь на «Бикон»? — крикнул я ему вдогонку. — Тебя выкинули из полиции за то, что ты трусливо сбежал от человека с ножом, вот почему! Трус чертов!
Похоже, мой залп достиг цели. Фишел обернулся, готовясь ответить, но тут в зале начали смеяться — сначала тихонько, а потом, видя, как покраснел газетчик, — в полный голос. Фишел отвернулся и направился к выходу. По несчастливой случайности под ноги ему бросилась собака, бежавшая к одному из столиков за объедками. Я видел краем глаза, как репортер жестоко пнул ее в бок, прямо под торчащие под кожей ребра. Животное тихо взвизгнуло, словно привыкло к ударам и знало, что шум поднимать бессмысленно.
Вскочив с табурета, я бросился к дверям, но мерзавец уже растворился в толпе. Я чертыхнулся, закрыл дверь и остановился, глядя на собаку. Милое создание — уже не щенок, подросток. Глазки коричневые, на мордочке длинный шрам, разноцветные уши… Собака бросилась прочь, не дав себя приласкать, и мне стало стыдно: пинок она получила отчасти по моей вине.
— Прости, девочка, — пробормотал я. — Не надо было мне его бесить.
Бармен плеснул мне еще виски. Может, даже два раза — не помню. Грустно было сознавать, что Фишел и вправду способен вычислить того, кто напал на миссис Манро, прежде чем это сделаем мы. По пути домой, несмотря на плывший в голове пьяный туман, я все силился сообразить: чем же зацепили меня слова Фишела? Что-то он сказал полезное… Но что именно, черт возьми? С трудом восстановив в памяти наш диалог, я наконец понял: репортер знал нечто интересное о докторе Форсайте и даже готов был к взаимовыгодному обмену.
— Этот медик, — сказал он…
Надо повидать Джеймса, тот наверняка что-то припомнит.
В госпитале было до невозможности жарко. Пришлось расстегнуть пальто и проветриться, помахав полами, так как рубашка липла к потному телу.
Джеймса в кабинете не оказалось, и я направился в женское отделение, а потом в мужское. Джеймс и Гарри стояли в дальнем конце палаты, склонившись над кроватью высокого мужчины. Джеймс задавал больному вопросы, а Гарри прилежно заносил ответы в карточку. Глянув на мальчика, я поздравил себя с несомненным успехом. Похоже, удалось найти для него самое подходящее место.
К кровати подошла санитарка с подносом, и доктор с помощником сделали шаг назад. Заметив меня, Джеймс кивнул; Гарри же, не отрывая глаз от своих записей, перешел к следующему пациенту.
— Добрый вечер, Корраван, — поздоровался приятель.
— Привет, — откликнулся я, мотнув головой в сторону палаты. — Что с ним?
— Начальная стадия паранойи.
Я бросил опасливый
— Считает, что люди над ним насмехаются из-за роста. Прошлой ночью даже сделал попытку отрезать себе ноги.
Мне с трудом удалось подавить смех — я-то решил, что приятель говорит о Гарри.
— Жутко неприятное расстройство, — рассказывал приятель по пути к кабинету. — Больной думает, что маленький рост сделает его менее заметным, а в то же время попытка отрезать себе ноги, напротив, привлекает к нему особое внимание.
— Бедолага, — искренне сказал я. — Вообще меня интересовал Гарри.
— Гарри? — вопросительно глянул на меня Джеймс.
— Почему он меня словно не замечает?
Добравшись до кабинета, мы уселись.
— Боюсь, Гарри чувствует себя несколько подавленным. — Приятель бросил на меня взгляд поверх очков. — Знаешь, Корраван, мальчик очень напоминает тебя.
— Белинда говорит то же самое.
Последнее слово я произнес невнятно и настороженно глянул на друга. Тот вроде бы не обратил внимания, и все же мне было доподлинно известно, что он скажет, узнав о нескольких порциях виски в пабе. Я сильно прикусил кончик языка. Боль взбадривает, и язык сразу перестает заплетаться.
— И она, как всегда, права, — заметил Джеймс. — Гарри — умный мальчик, который желает сделать что-то полезное для этого мира. Ощетинивается как ежик, стоит ему заподозрить, что его считают обузой, — совершенно твоя черта. Ты ведь с ним даже толком не познакомился, Корраван.
— Ну зачем я ему сдался, если ты от него без ума?
— Не корчи из себя идиота, — строго посмотрел на меня приятель.
— Закончу расследование — тогда и попробую узнать Гарри ближе, договорились? Сейчас совсем нет времени.
— Ему не требуется нянька, — возразил Джеймс. — Просто мальчик не должен просить сам, чтобы ему уделили хоть чуточку внимания.
— Господи ты боже мой! Не начинай, Джеймс! Хочешь, чтобы я чувствовал себя виноватым? Гарри ведь почти шестнадцать. Знаешь, чем занимался я в его возрасте? Выгружал тюки с чертовым товаром на пирс! Тебе ли не знать, как тяжело мне приходилось…
Джеймс протестующе поднял руки.
— Не вымещай на мне свое негодование! Ты спросил, почему Гарри тебя не замечает, — я ответил. Ну почему ты так вспыльчив?
Приятель почти в точности повторил слова Винсента, и я откинулся на стуле.
— Ладно, у меня хорошие новости: миссис Бэкфорд приходит в себя, — прервал паузу Джеймс. — Похоже, начала доверять Стайлзу и Гарри.
— Уже что-то! — воскликнул я и сразу кое-что вспомнил. — Кстати, Стайлз не говорил тебе, что Бэкфорды наняли частного детектива? Его зовут Тафт. Если этот фрукт появится здесь, имей в виду.
— Да, твой коллега специально приезжал, чтобы рассказать об этой истории. Тафт сюда не заглядывал, но если вдруг — его не пустят на порог. — Джеймс махнул рукой, словно отгоняя комара. — Вчера ночью миссис Бэкфорд снова говорила, и Гарри расслышал имя — Рейчел.
— Рейчел? — повторил я, однако язык меня снова подвел.
Получилось «Решел». Мне хватило сил осознать свой промах, тем более что Джеймс пристально глянул мне в глаза.
— Ты что же, выпил? — возмущенно произнес он.