Внизу наш дом
Шрифт:
— Да говорю же, никто не знает, куда его увезли вместе со всей семьёй. Даже мастерскую забрали, даже посуду и мебель. Погрузили всё на машины и увезли. И подушки, и матрасы — а что вы думаете, легко на новом месте пожилому человеку обзаводиться нужными вещами?
— Письма? Были письма. Какие? Обычные, в конверте с маркой. Откуда? С края земли — из Сибири. Город Орск, а больше я не помню, потому что конверт унесли внуки.
— Как он там поживает? Не смешите меня! Как может поживать пожилой человек вдали от города, где прошла вся его жизнь?
— Чем занимается? Шьёт, конечно.
Вот такой примечательный разговор у нас получился.
А
Шурочка сказала мне, что планы у неё изменились, и она остаётся на курсах на преподавательской работе. И ещё, что какое-то время не будет летать. Ну что тут скажешь? Диагноз однозначный — быть ей мамой. И это хорошо.
Однако, есть и плохая новость — боевая эффективность наших «хорей» оказалась относительно невысока. Командование их использует, в основном, для отпугивания мессеров и в качестве дозорной машины. Как ни крути — поражающая способность двух пулемётов винтовочного калибра давно уже маловата. Патроны же с бризантными пулями на Южный фронт практически не поступают — их, все, сколько делают, отправляют в более горячие места.
При таком положении хорям самое место у нас на курсах, потому что они и дешевле и экономичней «настоящих» истребителей, а по скоростным и маневренным качествам даже несколько превосходят современные серийные боевые машины.
Истребитель, это ведь не только самолёт, но и человек. Вернее, их содружество. Совместная способность донести оружие до точки уверенного поражения цели и привести его в действие. А само-то оружие явно слабовато. То есть с малой дистанции при долбёжке в одно и то же уязвимое место шансы на поражение хорошие, чем и пользуется Мусенька на кирдыке. У неё сбитых — страшно сказать сколько.
Только — вот беда. Не получается эти кирдыки тиражировать — негде сейчас производить столь сложные трансмиссии и механику поворота лопастей на большие углы. Это в мирное время, когда получилось воспользоваться услугами нескольких заводов с самым лучшим оборудованием — тогда всё вышло. А нынче идёт война — даже сами те заводы уже или в оккупации, или в прифронтовой полосе. Поэтому мне придётся рассчитывать на доступные варианты.
Кстати, обучить опытных пилотов обращению с моим норовистым детищем вполне получается — пробовал. Сначала ребята вылезают из кабины мокрые от напряжения, но потом, когда маленько осваиваются, уделывают всех остальных в учебных схватках, как кутят. Тот самый лейтенант Петров, который похож на генерала, сказал, что с такой машиной он бы любому немецкому бомбардировщику просто изрешетил или мотогондолы, или кабину экипажа. Но это только про бомбардировщики. Потому что истребители не столь мощно защищены — их и обычными бронебойными пулями можно пронять. Но зато они из прицела так и выворачиваются.
Кирдыку всё это удаётся куда как лучше из-за решающего превосходства в маневре. А вот хорю, который не настолько тяговит и увёртлив, нужна пушка. Но она на него не встаёт, хотя двадцатимиллиметровые ШВАКи доступны. Вот такие терзания. Обычное дело для любого, кто решает технические задачи — поиск компромисса в пределах доступных возможностей.
С другой стороны один полк сверхлёгких машин Южному фронту сейчас нужен — иначе его не мотали бы с места на место, закрывая то одни бреши, то другие. Ну, да там просто научились правильно им пользоваться — опыт получен немалый. А относительно скромные
— Знаешь, Шурик, а ведь способ, которым ты решил проблему охлаждения заднего двигателя, в плане аэродинамики заметно выигрывает по сравнению с нашим — мы воздух забираем из потока за счёт отклонения его выступающими элементами, а ты запряг в работу паразитное явление, — Москалёв «раскусил», наверное, последнее из моих ухищрений. Так на то он и авиаконструктор. — Но с углом наклона крыльев вниз ты явно перебдел — мы посчитали. Можно уменьшить валкость кирдыка. Потом, смотри, — он развернул на столе рулон ватмана и прижал его края, — концы крыльев имеет смысл отклонить не вниз, а вверх — тогда поперечная неустойчивость совсем исчезнет.
— Обратная чайка, — кивнул я. — Мне было боязно устраивать такой перегиб из соображений прочности. Хотел сохранить малую толщину крыла.
— При плавном изгибе и стальном лонжероне задача решаемая. Тем более, что и обшивку можно делать из алюминиевого сплава, она возьмёт на себя част нагрузки, что позволит облегчить набор. Это, кстати, даёт очень хороший хороший выигрыш в весе.
— Постойте! — мой взгляд «зацепился» за эскизную прорисовку на свободном участке листа. — Зачем вы моторы слепили один с другим?
— А что прикажешь делать? Двенадцатицилиндровый однорядный Рено воздушного охлаждения у нас в стране так на производство и не поставили — поэтому приходится довольствоваться ММ-1. А их нужно ставить два. Но ты не переживай — зато винты расположатся соосно и заработают встречно — как мечтал Бартини. Прибавка-то тяги от этого получается изрядная, — Александр Сергеевич оглянулся на собравшихся вокруг нас коллег — коллектив явно переживал за представляемый сейчас аванпроект.
А мне, если честно, непривычна роль критика. С другой стороны — я для этих людей лётчик, фронтовик, орденоносец. Преподаватель тактики воздушного боя, наконец. И ещё — единомышленник. Поэтому приговора все ждут не то, чтобы с нетерпением, но трепет в душе присутствует у каждого. Только мне больше по душе диалог — не стану я вещать безапеляционно… если удержусь.
— Что же. Лётчик у нас оказывается в самом носу. Психологически это ужасно не комфортно — пилот истребителя привык быть защищённым спереди мотором. Так вот, этот стереотип мы поломаем, потому что москит вообще не способен нести никакой пассивной защиты. Его броня — маневр. Только среднепланная схема опасна при покидании машины с парашютом — потоком набегающего воздуха летчика размажет о крыло. Надо плоскости закрепить выше, чтобы можно было под ними поднырнуть.
Второй момент. Винт при этом планируется останавливать ручным тормозом. Остановится он — это проверено. Но лопасти-то останутся там, где и всегда, пусть и неподвижные. Вот они человека и зашибут.
— Постой, Шурик! Попадёт летчик на лопасть, или мимо пролетит — это вопрос вероятности. А ведь у тебя на кирдыке даже этого нет.
— На кирдыке имеются дверцы, которые перед аварийным покиданием машины сбрасываются, прилетают в винт и уничтожают его. Обычно хватает одной, но для верности всегда используют обе.
— Композитные лопасти, — почесал лоб один из конструкторов. — Да, они рассыпаются от удара дверцей. А серийные винты нынче дюралевые — согнутся, но не перестанут быть опасными, — мужики запереглядывались.