Внуки лейтенанта Шмидта
Шрифт:
Рассчитались шведскими кронами по текущему курсу, а напоследок коллега вручил американцу буклет для финских оленеводов «Самые жгучие попки только у нас!»
Капитан попрощался на русском: – Удачи тебе, полковник! Родина нас не забудет! Если что звони, меня зовут Володя.
– Спасибо, Владимир! Главное определиться с родиной. Пока! – Откланялся Майкл и вышел из такси, прихватив чемодан. Отрыв дверь в проходной подъезд, американец сразу попал на баррикады жилищной реформы. Весь этот ужас по Булгакову или Рязанову когда-то незаслуженно нарекли «товариществом». У парадной лестницы сохранилась табличка «мы боремся за звание дома образцовой социалистической культуры быта». Рядом приписали
Весь мятежный дом на 400 квартир подлежал возврату по реституции неизвестному буржую из Канады. И хотя власть рабочих и крестьян заново восстановила здание после советской бомбёжки 44-го, бесчеловечное решение мэрии не оспаривалось в судах. По правде говоря, канадец существовал только на бумаге, и чиновники из Департамента горимущества, нахимичив в регистре, собирались толкнуть этот дом вместе с жильцами.
Но Земельный Департамент, где окопалась оппозиция, перед самыми выборами разрешил страдальцам приватизировать свои квартиры. Зато вопрос признания квартирной собственности подвис в Земельном кадастре и утонул в судебном делопроизводстве. Жильцы держали оборону в подъезде, но Шермана пустили без пошлины, как представителя короны Нидерландов. Дом в полном составе выходил из-под юрисдикции Эстонской республики, добиваясь права ассоциированного члена в королевствах: Швеции, Дании, Норвегии и Нидерландов одновременно. Процесс курировал известный правозащитник и маг, которого засадили за решётку ещё при Андропове.
Комитет упрятал прорицателя в лечебницу за навязчивую идею свержения существующего строя, и новая власть тоже не исключала такого устремления больного. «Пропал дом!» – уверял классик.
Майкл прошёл через кордон, подняв сжатый кулак, как «барбудос» с острова Свободы и напомнил митингующим призывы к борьбе «No pasaran!» и «patria o muerte!». Кажется, так демонстрировали революционную сознательность кубинские и испанские патриоты в кинохронике.
Империалист в ужасе выскочил из нехорошего подъезда и оказался на безлюдной площади Исландии. Став эспланадой, бывший бульвар Ленина мало изменился. Памятник вождю мирового пролетариата, не смотря на бесспорные заслуги перед Эстонией, конечно же, снесли. В бывшем здании ЦК, что напротив, расположились Министерство Иностранных Дел и другие спецслужбы.
Выполняя инструкцию, Шерман поднял воротник тёмного плаща и зашагал к отелю «Виру», где его ждал связной. Он двигался по оживлённым улицам старого города, вспоминая свой Таллинский дебют двадцатилетней давности.
Тогда разведчик-стажёр попал сюда «на преддипломную практику» и просто влюбился в эту средневековую старину. На узких улочках Ревеля состоялись первые предолимпийские старты двадцатилетнего Майкла, отмеченные впоследствии серебряной медалью Конгресса. Затянувшееся детство студента университета и курсанта спецшколы закончилось тогда на берегу Финского залива в обстановке строгой секретности.
С блеском выполнив своё первое задание, Шерман получил постоянную прописку в Прибалтике и со временем вырос в настоящего эксперта по региону. В Таллине и Стокгольме прошла большая часть его сознательной жизни под прикрытием, доставив массу неприятностей многим коллегам из ГБ и ГРУ. Кипучая деятельность шпиона нашла отражение в толстых томах закрытой библиотеки Государственного Департамента, где он выступал от автора под псевдонимом «Викинг». В своих многочисленных ипостасях Майкл побывал журналистом, инженером, геологом и архитектором, прочесав в этих качествах бескрайние просторы СССР. Предыдущие достижения универсального
Все эти годы наш главный герой методично и небезуспешно подтачивал основы советской государственности, создав в республике сеть агентов и идеологических диверсантов. За отчётный период он обзавёлся в Эстонии многочисленными связями в различных кругах: от министра до последнего карманника.
Если резидентура не располагала прямым компроматом на кандидата в министры или мэры – такой политик не имел шансов на успех. Толстенные досье на первых и вторых лиц государства, ещё с пионерского возраста, дожидались своего часа в подвалах посольства. Распад советской империи не изменил ареала жизнедеятельности, ведущего прибалтолога фирмы, который в последнее время разрывался между Таллинном и Ригой.
Свой очередной заезд он надеялся посвятить выборам в местные самоуправления, уже вернувшим к жизни духов прошедшей эпохи. Тени из прошлого подстерегали резидента у крепостных стен и ворот древнего города.
Тысячи эстоноземельцев, у которых рыцари Шермана отняли работу, семью и родину рассеялись по миру, а многие уже нашли последний приют на городских кладбищах. Оставшиеся аборигены просто выживали в этом чужом для них городе, потеряв надежду на светлое будущее. Прохожие словно не замечали шикарных витрин дорогих магазинов, где цены соревновались с растущей квартплатой.
Этим вечером жертвы его политических авантюр бесцельно скитались по Таллину, не обращая внимания на главного виновника своих бед. Один из авторов гнусной интермедии «Чемодан-вокзал-Россия» не афишировал своих заслуг, предпочитая славе достойный гонорар.
Все горемычные были словно на одно лицо, несущее печать нищеты и лишений. Американец вдруг заметил живое воплощение своих свершений: перед зданием бывшего союзного НИИ опустившийся интеллигент лабал на баяне незабвенный «Paranoid" от «Black Sabbath».
В вечернем сумраке перед взором пронеслась целая портретная галерея ликвидированных по его приказу агентов-двойников.
Глава 2. Дебют
Соучастники:
Майкл Шерман – агент-стажёр ЦРУ
Лори Майлс – советник советского отдела
Наши:
Володя Романов – диск жокей из Таллина
Михаил Казаков – майор КГБ
Красотки комсомольского возраста
Время и место:
1979 год, Нью-Йорк, Москва
Подрывные материалы:
Альбомы Led Zeppelin III & IV, кофе растворимый
Бруклин
Американец в третьем поколении Майкл Шерман связал свою судьбу с разведслужбой сразу после окончания Колумбийского университета, где дополнительно изучал русскую филологию. Университетский городок располагался в Манхэттене в пяти минутах ходьбы от дома, что и определило выбор юноши. Кроме того, этот всемирно-известный научный центр считал своим альма-матер и старший Шерман, чей авторитет в семье граничил с культом и не обсуждался.
Дед Майкла попал в Штаты безусым юнцом, не приняв революции. Шерманы драпанули из России летом 1917 года, успев продать ювелирный магазин и доходный дом в Петрограде. С собой прихватили, сколько смогли увести драгоценностей и акций «Круппа» и «Сименса».