Внуки лейтенанта Шмидта
Шрифт:
Советская кухня разительно отличалась от любимой Шерманом русской полным отсутствием вкуса и невыразимо мерзким запахом. Шеф-повар заверил: советскому человеку чужды гастрономические изыски, он только принимает и переваривает пищу. Ни что не вправе отвлекать трудящихся от строительства бесклассового общества.
Но желудок Шермана бурно протестовал, не желая принимать эту новую реальность, с которой отныне придётся жить.
В столовой спецшколы
Словом, политотдел училища мог бы «с чувством глубокого удовлетворения» отчитаться в проделанной работе. Наставники выбивали из курсантов американские манеры, превращая их в типичных обитателей советских микрорайонов. Особенным успехом у однокашников Майкла пользовались семинары по ненормативной лексике, в которой он сильно преуспел. Курс давал сбежавший во время гастролей по Канаде, актёр Одесского театра драмы.
Всем тяжело давался алкогольный практикум: коньяк в посёлке пили рюмками, закусывая килькой, а водку – под огурцы стаканами. Поэтому начинающему Бонду частенько приходилось выворачивать душу советскому водобочковому инструменту. В городке для антуража установили даже общественный туалет «типа сортир» и деревянный нужник, в котором вместо привычного «Клинекса» использовали продукцию «Союзпечати».
Поэтому бестселлерами в газетном киоске посёлка считались советские вечерние газеты, так как они печатались на мягкой серой бумаге и без обязательных портретов членов Политбюро.
Бывший завотделом райкома, а ныне эксперт по молодёжной политике подтвердил, что осквернение портретов вождей в любом виде преследуется по закону. Через несколько месяцев изнурительных тренировок Шерман окончательно прозрел – самый читающий в сортире и пьющий водку стаканами народ победить невозможно! Надо сказать, после совкового меню кадеты потянулись в читальный зал уединенного размышления, где изучали тезисы к съезду. Все сокурсники Шермана получили новые фамилии и биографии, а любые упоминания о прошлом наказывались.
Группа, где занимался Майкл, знакомилась и с советской литературой, а он особенно проникся творчеством Ильи Файнзильберга и Евгения Катаева, более известных под псевдонимами Ильфа и Петрова. На семинарах он эпизодически щеголял модными в союзе цитатами и изречениями «великого комбинатора», приучив к этому всю группу. Впоследствии в школе их прозвали «внуками лейтенанта Шмидта» или просто «внуками». Что в принципе запрещалось инструкцией.
Современный русский язык существенно отличался от дореволюционного, на котором говорили дома у Шерманов. Пришлось ставить речь по-новому, слушать передачи радиостанции «Маяк» и смотреть телепрограмму «КВН», поступавшую через спутник «Орбита». Американцам разъясняли особенности странного советского юмора, сложившегося в условиях жёсткой цензуры и доносительства.
Со временем кадеты научились хотя бы понимать скрытый смысл интермедий Райкина и к месту смеяться. Но, конечно же, основу курса составляли профильные и спецпредметы: связь и агентурная работа, рукопашный бой, стрельба и физподготовка. Профилирующим
Разведцентр расположился в живописных лесах Приканадья, у Великих озёр, предположительно в Мичигании, но точного месторасположения курсантам не сообщали.
Большинство из них прибывало сюда в грузовых фургонах без окон. На закрытой территории «Гурона» в тысячу акров (примерно 4 кв. км) находилось пять зон раздельного доступа, но группу «внуков» гоняли только по девственной дубовой роще. Во время пробежек Шерман всегда вспоминал быстроногого Чунгачгука, по легенде основавшего это поселение, хотя Большой Змей Финимора Купера принадлежал к племени могикан.
По окончании курса спецшколы, начинающий могильщик социализма выступил с итоговым докладом о задачах комсомольской организации в период развёрнутого строительства коммунизма в СССР. Программная речь докладчика сопровождалась бурными и продолжительными аплодисментами, переходящими в овации, и получила высокую оценку партактива. Будущий пропагандист закончил выступление пророческим утверждением:
– В период обострения классовой борьбы разведки капиталистических стран не оставили свои коварные замыслы. Противник стремится оказать вредное идеологическое влияние на советских граждан, склоняет их к измене Родине и засылает в страну своих наймитов. Мы комсомольцы страны советов полны решимости сорвать любые происки врагов нашего государства!
После выпускного банкета Шерман прокатил наймитов «с ветерком» на чёрной «Волге-дубль» с московскими номерами. На этой машине кадеты отрабатывали навыки экстремального вождения в условиях русской зимы, и Майкл выиграл показательный заезд.
Далее он провёл три бурные недели в Монреале, вживаясь в образ канадского журналиста из левой молодёжной газеты. Небольшая группа молодых репортёров из Монреаля и Квебека выезжала в Советский Союз для ознакомления с комсомольской политикой страны Советов. Шермана включили в состав делегации в последний момент, как специального корреспондента отдела музыки и театра. Он дебютировал под именем Майкла Кларка. В программе поездки значилось: посещение концертов и фестивалей комсомольской песни в Москве и Таллине.
Внук получил аккредитацию на месяц и задание руководства: оценить перспективы внедрения агентов – нелегалов в среду либеральной эстонской интеллигенции. За последние месяцы ситуация в республике резко изменилась к худшему. Из Москвы только что прислали нового I секретаря ЦК КПЭ, а затем и председателя республиканского КГБ.
Их предшественников перевели на другую работу фактически по решению Политбюро ЦК КПСС «за волюнтаризм, перегибы в национальной политике и мелкобуржуазные проявления в народном хозяйстве». Ревизионная комиссия вскрыла вопиющие нарушения: на заседаниях ЦК здесь иногда говорили по-эстонски, директорам совхозов-миллионеров платили министерскую зарплату, а антенны для приёма финского телевидения стояли даже на крыше здания Министерства Внутренних Дел. Новые руководители республики эстонским не владели и, постепенно закручивая гайки, смещали либеральных управленцев всех уровней.