Внуки лейтенанта Шмидта
Шрифт:
В еврейской семье Шермановичей языки изучали с детства – клиентами ювелирного магазина являлись столичные дипломаты из Европы и Америки, а их юные отпрыски часто гостили в родовом гнезде на Мойке. Поэтому натурализация прошла успешно, а сбережений хватило для открытия небольшой лавки в Нью-Йорке.
Дед быстро разбогател на торговле драгоценностями из России, которые скупал по всей Америке у таких же эмигрантов.
Бывший приказчик их Питерского магазина осел в Таллине, куда широким потоком контрабанды уплывали ценности, конфискованные революционными матросами. Курьеры фирмы Шермана на торговых судах доставляли эти сокровища в Нью-Йорк,
После открытия второго фронта отец Майкла прервал учёбу в университете и записался в армию добровольцем. Тысячи русских эмигрантов, забыв былое, надели американскую форму чтобы, помочь своей исторической родине. Шерман-старший и не мечтал попасть в военную контрразведку, куда его привели навыки радиосвязи, а также знание языков и прекрасная физическая подготовка.
Целый год во Франции и Бельгии он отлавливал немецких шпионов, которых потом под крышей «Организации Гелена» готовили для борьбы с советами. Затем ему поручили заниматься пленными власовцами, и фашистскими прислужниками из белоэмигрантской конторы НТС. Приходилось проводить селекцию среди этого сброда. Наиболее перспективные экземпляры попадали в разведшколу, а остальных отправляли в лапы СМЕРШа на убой. Захватывая разведцентры Абвера в Гамбурге, Мюнхене и Киле, американцы обзаводились немецкой агентурой на советской территории, планируя в дальнейшем использовать её против сегодняшних союзников.
Падре Шермана стоял у истоков создания ЦРУ и самостоятельного советского отдела, призванного бороться с коммунистической заразой на планете. Ему довелось повстречаться с крупными фигурами Абвера и СД, многие из которых соглашались в дальнейшем работать на американцев.
II Мировую он закончил в Берлине капитаном. Вторым домашним в семье был русский язык, что очень помогло бизнесу, когда до Нью-Йорка докатилась вторая волна нашей эмиграции. С начала 70-х отец с братом держали два магазина грампластинок в Бруклине, где ещё продавались журналы и ноты. И что естественно, выходцы из СССР потянулись к прилавкам Шерманов за родным винилом фирмы «Мелодия».
Воспитанный на Элвисе и «Роллингах» юный отпрыск силился понять, что же так привлекает бывших советских в лирических напевах «Поющих…» и «Голубых гитар»? В магазины, где говорят по-русски, стали забегать советские дипломаты, спортсмены и сопровождающие их лица, которые не успели соскучиться по Кобзону и Лещенко и везли на родину американскую культуру чемоданами.
Большевистские пропагандисты предостерегали сограждан: «Рок-музыка – инструмент культурного империализма в руках западных спецслужб». Из сказанного следует, что сами рокеры поголовно – агенты ЦРУ и МИ-6. Но в нашем случае, парни из Лэнгли задействовали более смертоносное оружие – жизнеутверждающие аккорды советских ВИА, проложившие Шерману-младшему дорогу в разведку.
Щупальца спецслужбы окончательно опутали свежего дипломанта университета в полицейском участке Манхэттена, куда Майкла доставили
После традиционных показательных выступлений по теме «плохой – хороший» полицейский, ему сделали заманчивое предложение: продолжить подрывную деятельность в спецшколе ЦРУ. Под вечер в глубоком раздумье он заехал в семейный магазин и в дверях нос к носу столкнулся с советской хоккейной «звездой», накануне накидавшей «кленовым» полную авоську.
– Камрад, а что сейчас у вас поп? – Вопрошала мировая знаменитость на английском с мордовским акцентом.
Майкл радушно ответил ему по-русски:
– Хорошо идёт последний «Pink Floyd», неплохо берут свежий «Led Zeppelin» и просто улетает новый «Santana».
– Ты что наш, из Союза? – Испуганно спросил русский форвард.
– Нет я не советский, а американский, но изучаю русский язык, – ответил смущённый Шерман.
– Ты чисто говоришь, но нам запрещают общаться с эмигрантами. За это выгоняют из сборной, – почти шёпотом бормотала «звезда».
– Я здесь родился и никогда не бывал в России, просто знаю язык Пушкина. А приходите завтра всей командой за пластинками. За фотографию с автографом каждому подарим по новому диску «Slade», – предложил начинающий агент.
– Идёт, будем завтра после тренировки, – пообещал хоккеист, – вообще-то, я терпеть ненавижу Нодди Холдера и «Slade».
Майкл всем телом ощутил опасное погружение в трясину идеологических диверсий. В этот момент прозвучал телефонный звонок и его попросили зайти в кафе Рабиновича, что в здании напротив.
– Вчера мы с вами уже встречались, дружище! – Напомнил знакомый по полицейскому участку голос вербовщика. Беседа проходила на втором этаже, где в это время не было клиентов, а на дверях висела такая русская табличка «спецобслуживание».
– Майкл мы хотим слегка проучить ваших красных, если ты не против. Может потребоваться экстренная помощь в магазине. – Без церемоний приступил к делу высокий седой агент.
Шерман ответил неожиданно резко:
– Если вас, господа интересует моё мнение, то я против! Это «звёзды» мирового уровня, отделавшие наглых канадцев. Ребята приедут по приглашению и своей провокацией вы подставите наш семейный бизнес. Распугаете шумихой постоянных клиентов, и мы потеряем потенциальные контакты.
Потом второй агент долго и нудно расписывал, как охамевшие русские на днях или раньше закидают штаты баллистическими ракетами «Сатана». А бородатые казаки в противогазах пройдут лавой и изрубят шашками оставшихся в живых.
Майкл напомнил азы международного права:
– Но сейчас русские приехали с клюшками, а за окончательным ответом идите к полковнику Шерману. – Он встал, давая понять, что разговор закончен.