Внутри ауры
Шрифт:
Ребята посмеялись. Вся троица понимала, что каламбур лишь прикрывал те тайны и вопросы, на которых не знал никто ответа.
— Все происходящее будто мне было уже знакомо, — сказала Маша, с очарованием наблюдая бесконечно пасмурное небо. — Будто содержалось во мне. Кажется, на протяжении долгого пути и всей жизни пустота сопровождала меня поблизости… А теперь…
— Что теперь? — в нетерпении спросил Кирилл.
Маша отправила парящий свободный взор к черным надутым тучам, нависающим над горизонтом.
— Как сказал однажды наш друг Антон: будем следовать туда, где прячется солнце.
Мрачный
3.
Пролетев над верхушками зеленого густого леса и обогнув скалистые утесы, Молдован плавно отвел рычаг от себя, и машина начала снижение. Ветер усилился. Кабину потряхивало из стороны в сторону. Ощущалось приближение к океану, скрывающемуся за пеленой влажности. Кирилл с Машей наблюдали за ландшафтами и переживали неописуемое чувство достижения цели. Они не могли радоваться или печалиться. Никаких прогнозов на будущее и никаких оглядок на прошлое. Присутствовало стойкое убеждение, что так просто и должно быть. Показался величественный белый мост, соединяющий между скалами автомобильную магистраль. Маша сразу узнала прибрежный монумент с картинки и скорее указала на него Кириллу. Парень посмотрел на выделяющуюся среди серо-зеленой палитры арку и улыбнулся.
Обонятельные рецепторы уловили властное морское дыхание. Дикая свежесть и солоноватость расправили легкие до головокружительного опьянения. По коже побежали мурашки. Пристальный взор сосредоточился на тумане, который беспощадно рассекал вертолет. В прорубленном винтами окне показались океанские переливающиеся полосы волн. Странники пересекли материк и добрались до границы Тихого океана. Будоражащее впечатление переполняло душу восторгом от одной мысли, что впереди на протяжении нескольких тысяч километров господствует лишь водная стихия.
Кирилл с Машей схватились за поручни, почувствовав, что машина ищет удобное место для посадки. Профессиональные навыки Молдована не дали слабину и помогли ему сориентироваться даже в неприспособленной для посадки местности. Вертолет мягко приземлился на пологой вершине среди трав и камней. Винты продолжали работать и тревожить разноцветные цветы, когда Кирилл уже схватил Машу за руку и выпрыгнул из кабины.
Атакующий со всех сторон ветер трепал волосы и сносил в сторону. Парочка незамедлительно направилась к краю горной вершины. Оттуда открывалась вниз пропасть вплоть до разбивающихся о каменные препятствия агрессивных волн. По правую руку располагались протоптанные тропинки, ведущие к пляжу. Внимательно прислушиваясь, можно было распознать в общем шуме гул магистрали, но в основном окружающее пространство разрывал грохот океанского неистовства. Винты затихли, и рядом с ребятами очутился Молдован.
— Добро пожаловать на Тихий океан! — в его голосе чувствовалась радость за ребят. Глубокие глаза сияли и с искренней добротой смотрели на юных странников.
— Даже не верится, что весь пройденный путь был ради него, — посмеялся Кирилл, разглядывая детали беспокойной стихии.
— Я думаю, он стоит того, — убежденно кивнул головой мудрец. Его беспечный лик все так же вселял всеобъемлющую гармонию.
Он протянул руку, в которой находилась священная книга. Молодежь с непониманием взглянула на артефакт.
— Книга-индиго
— Но, — растерялся Кирилл.
— У нее два новых хранителя. А один из них, вполне возможно, и долгожданный мессия, — хитрым взглядом окинул Машу Молдован.
— Такая большая ответственность, — саркастично хихикнул Кирилл. — Что же нам делать, будучи избранными?
— Не знаю, — пожал плечами Молдован с присущей ему непосредственностью и легкостью, — делайте все на свете.
Следом мужчина достал пишущую ручку и многозначительным жестом передал ее Маше. Девушка с интригующей искрой в глазах мгновение подумала, а затем оторвалась макушкой от груди Кирилла и решительно взяла предложенный предмет в руку. Она знала, что от нее требуется, и сразу открыла последние написанные страницы книги. Одним движением ручки девушка внесла новую истину. Молдован с Кириллом пригляделись и увидели на бумаге не глубинные слова и сакральные изречения, а всем известный неполный круг, идентичный их татуировкам.
— Это истина? — поинтересовался Молдован.
— Это «все на свете».
После этого девушка захлопнула книгу и прижала ее к себе. Молдован расплылся в довольной улыбке, будто наконец убеждаясь, что судьба мира в нужных руках.
В неожиданный момент раздался сотрясающий землю гром. Собирающиеся последние дни и ночи тучи наконец дождались своего часа. Над океаном образовалось черное месиво, похожее на воронку. Устрашающая субстанция извергала молнии и вой. Кирилл и Маша с замиранием наблюдали рождение бури. Но не только в них природное явление порождало волнение. Молдован словно под действием гипноза восторженно созерцал манящие небеса.
— Ну вот мне и пора, — внезапно бросил он, оставляя взгляд прикованным к горизонту.
Кирилл с Машей молниеносно отвлеклись на друга и, лишь увидев его выражение лица, в ужасе все поняли. Огонь в глазах мужчины представлял собой непреодолимую жажду. Его душа словно вырывалась из мучительного заточения. Кирилл сразу определил ту самую патологическую тягу, о которой говорил Молдован. «Однажды прикоснувшись к божеству, избранный не сможет о нем забыть. Его всегда будет тянуть к совершенству. Частичка Пандоры живет внутри и стремится к общему единому источнику».
— Нет! — противореча своим же умозаключениям, парень пытался вернуть Молдована к здравомыслию.
Мужчина взглянул на парня, улавливая его ментальный напор и расплылся в улыбке.
— Я слишком люблю облака. Они меня ждут.
Ни страха, ни сумасшествия не оказалось в тех одержимых глазах. Единственное что царило там — это жажда абсолютной свободы. Как бы там ни было, Молдован в каком-то роде оставался заключенным, а человеческая жизнь — тюремщиком.
— Нет! — настаивал Кирилл.
— У тебя твое совершенство рядом, — заявил Молдован, — а мое где-то там…
Смертоносный вихрь завывал и кружил над океаном, испуганные волны словно уносились от него без оглядки скорее к берегу. Но для кого-то это был истинный зов. Молдован рефлекторно начал отдаляться от ребят шаг за шагом.
— Это ведь самоубийство, — вмешалась Маша, опасаясь искреннего желания Молдована.
Но тут он засмеялся. Звонкий и свободный смех пролетел над пропастью.
— Я ни в коем случае не собираюсь умирать. Меня еще ждет моя детвора в резервации.