Во имя Ленинграда
Шрифт:
– "Тридцать пятый"! На соединение, курс Ораниенбаум, высота четыре тысячи.
Через пять минут мы всем звеном продолжали патрулирование до прилета усиленной смены.
Когда я вылезал из кабины, меня подхватили десятки сильных рук, в их числе и две богатырские - полковника Корешкова. Подбросив несколько раз, поставили на кронштадтскую землю.
– Поздравляю, Василий Федорович, с триста шестнадцатой победой полка и тридцать шестой твоей лично! Молодец! - тиская меня в объятиях, говорил Владимир Степанович. - Это хорошо, что счет сбитых сорок четвертого года открыл сам командир.
–
– Не упал, а врезался в землю на пикировании. Прямо между траншеями пехоты Второй ударной армии, севернее села Новая Буря, - идя мне навстречу, чтобы обнять, ответил полковник Сербин.
– Будем считать, что завтрашняя операция для четвертого гвардейского началась сегодня, - громко объявил комдив, не дожидаясь им же указанного срока скрытности.
В ночь на 14 января, кроме летчиков, никто не спал. Да и они после проведенного митинга уснули только по строгому требованию командиров эскадрилий.
Штаб полка готовил различные варианты воздушных схваток. Нам предстояло прикрывать части 2-й ударной армии, которая была скрытно переправлена силами флота с ленинградского берега на Ораниенбаумский плацдарм. У нас появились и другие неожиданные хлопоты. Ночные бомбардировщики, наносившие удары по аэродромам, по ропшинской и беззаботнянской артиллерийским позициям немцев, из-за плохих метеоусловий вынуждены были садиться к нам, на Бычье Поле. Пришлось весь технический состав послать для подготовки к перелетам на свои базы двух десятков боевых Ли-2. Это были самолеты полка Гризодубовой.
Полк построился за 30 минут до рассвета. Знаменосцы вынесли боевое гвардейское знамя, заняли место перед строем, рядом с руководством полка и дивизии. Мокрый снег осыпал развевавшееся на ветру бархатное полотнище. Тусклое освещение и тишина создавали особую торжественность. Через несколько минут начнется невиданное под Ленинградом событие. Каждый в строю, волнуясь, ждет начала громовых раскатов "бога войны" - орудийных залпов кронштадтской береговой и корабельной артиллерии. Они возвестят - началось...
Наверное, так же, как и мы, сейчас в предрассветной мгле, осыпаемые снегом, стоят более тысячи летчиков, которые вместе с артиллеристами должны начать авиационную обработку опорных пунктов врага, а потом непрерывно поддерживать атаки пехоты и танков, взламывающих фашистскую оборону.
Даны последние указания, сказаны короткие напутственные речи. 9 часов 25 минут. Дробный, исключительной силы гул потряс весь остров Котлин. Гигантскими сполохами и вспышками озарилось предрассветное мглистое небо. "Ура-а-а!" - прокатилось несколько раз по строю и заглохло в громовой мелодии артиллерийской канонады.
В 10 часов 40 минут внезапно, так же, как и началась, затихла канонада. Но она затихла здесь, в Кронштадте, а там, на Ораниенбаумском плацдарме, в полосах прорыва, десятки тысяч бойцов, поддержанные танками и артиллерией, преодолевая сопротивление противника и отражая контратаки, начали продвигаться в глубь его обороны.
Грохот канонады показывал, что идет подавление отдельных узлов сопротивления гитлеровцев. Несколько локаторов, наблюдавших воздушную обстановку, фиксировали полное отсутствие авиации в воздухе. Но, несмотря на тяжелейшие метеорологические условия, над полем боя появились самолеты
15 и 16 января для нас все повторилось. Опять с рассветом оглушительно гремела канонада. Кронштадтские артиллеристы и моряки теперь вели огонь, поддерживая наступление 42-й армии, начавшей взламывать оборону врага юго-западнее Ленинграда. И только 17-го в середине дня в разрывах облаков показалось голубое небо. В это время войска 2-й ударной армии прорвали оборону на участке Петергоф - Гостилицы и вели бои на подступах к Ропше, а 42-я армия, сломив упорное сопротивление фашистов на участке фронта Стрельна - Пушкин, была уже на подступах к Красному Селу и Дудергофу.
Нанеся новую линию фронта на полетные карты, полк начал непрерывное патрулирование над войсками 2-й армии. Восточнее наших эскадрилий истребители фронта держали "зонтик" над войсками 42-й.
До наступления темноты несколько сот штурмовиков и бомбардировщиков морской авиации и Ленинградского фронта нанесли ошеломляющие удары по опорным узлам гитлеровцев. В этих налетах 12-й пикировочный авиаполк под командованием Героя Советского Союза майора Ракова сбросил тяжелые бомбы на командный пункт фашистской пехотной дивизии в Ропше. Уничтожив его, балтийцы оказали неоценимую помощь наземным войскам. К нашему удивлению, немецкая авиация в том районе отсутствовала.
Истребители прикрытия фронта и флота оказались "безработными ".
19 января вечером пришло сообщение о соединении войск 2-й ударной и 42-й армий в районе Ропши, а 20-го разрозненные остатки окруженных частей противника были полностью ликвидированы. Образовав общий фронт наступления, обе армии начали преследование и разгром отступающего врага в западном и южном направлениях.
Полное господство нашей авиации в воздухе в первые дни операции позволило часть истребительной авиации 1-й гвардейской дивизии использовать для нанесения штурмовых ударов по дорогам в тылу врага. Мы гордились каждым вылетом на штурмовку - ведь гвардейцы-летчики вместе со всеми воинами фронта и флота уничтожали врага, расплачивались за все страдания, принесенные фашистами ленинградцам.
Разгром красносельско-ропшинской группировки врага был только грандиозным началом. Перешли в наступление от Гонтоловой Липки у Ладожского озера до Новгорода войска Волховского фронта, а южнее озера Ильмень - войска 2-го Прибалтийского. Повсюду наши части и соединения, ломая сильно укрепленную, глубоко эшелонированную оборону немцев, день за днем очищали многострадальную землю Ленинградской и Новгородской областей.
22 января для полка был особо радостным днем. Добрые вести о наших наступающих армиях были дополнены сообщением Всесоюзного радио. Оно объявило очередной Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза. Высокое звание получил гвардии капитан Е. Т. Цыганов командир 3-й эскадрильи. Поэтому полк начал боевой день не утренним построением, а торжественным митингом всего личного состава по случаю такого события. Перед началом растерявшегося, краснеющего и радостного Женю (так называли его друзья и товарищи) несколько раз подбрасывали в воздух, обнимали и поздравляли.