Во имя Ленинграда

Голубев Василий Федорович

–  Товарищ командир! Летчик-краснофлотец Костылев прибыл в ваше распоряжение для прохождения службы.

Я был рад встрече с боевым другом, которого не видел ровно три месяца.

–  Здравствуй, Егор!

Мы шагнули друг другу навстречу и крепко обнялись. На его всегда веселых глазах заблестели слезы. И, чтобы скрыть их, он отошел к вешалке, стоявшей в углу, и начал не торопясь снимать реглан, положив аккуратно на тумбочку бескозырку.

–  Я думал, и ты, Василий, откажешься от меня, - проговорил Егор. Подошел и вновь крепко обнял меня.

Присутствующие на КП сочувственно наблюдали нашу встречу.

Мне хотелось

побыть с другом наедине, поговорить о случившейся с ним беде, о которой ходили разные слухи, и я предложил:

–  Пойдем, дорогой штрафничок, ужинать. Отдам тебе свои сто граммов, они мне в настоящее время пользы не приносят, а для тебя такая доза - как слону дробинка. Ты и правда дал командующему клятву - спиртного в рот не брать? Это мне известно. Но надо же отметить твое возвращение в авиацию, ты как считаешь? Вот то-то... А ответственность за нарушение клятвы я беру на себя. К тому же успокоительная норма дается по приказу. Считай, что приказ начштаба сейчас подпишет...

Я повернулся к Тарараксину и приказал:

–  Включите Костылева в список довольствия с сегодняшнего дня, и прилет на Ли-2 засчитаем ему условно боевым вылетом.

Начштаба понял и оценил мою шутку. Он четко, по-строевому ответил:

–  Такую поправку в приказ внесу, а если желаете, распоряжусь, чтобы ужин на двоих принесли в домик.

–  Предложение дельное, Алексей Васильевич, мы спокойно поедим, поговорим о прошлом и настоящем. Егор сегодня у меня и переночует, а завтра разместится в 3-й эскадрилье. Первые боевые вылеты он сделает со мной, ведущим второй пары. Двумя парами, я думаю, мы быстрее снимем грехи с "Георгия Победоносца". Согласен, Егор, с таким предварительным решением? обратился я к радостно улыбающемуся краснофлотцу.

–  Не подведу, Василий, жизнь отдам, если потребуется. Спасибо, дорогие друзья. Не ждал, что в вашем полку так тепло примут человека, принесшего неприятность всей авиации флота, - сказал Костылев и облегченно вздохнул.

Комнатка, в которой я иногда ночевал или два-три часа отдыхал после ночных боевых вылетов и дежурства, была площадью восемь квадратных метров. В ней с трудом размещались кровать, диван старинного образца, шкаф, небольшой письменный стол и две табуретки. Примечательной она была тем, что вместе со мной здесь поселился веселый маленький мышонок. Я прозвал его Василий Иванович. Приходя в комнату, я приносил ему кусочек сухарика. И зверек, как мне казалось, всегда встречал меня радостно. Мышонок прыгал на стол и ждал, когда я положу сухарик или кусочек галеты. Он грыз свой паек спокойно, прижимая его лапками, посматривал на меня своими глазками-бусинками. Когда я садился писать за стол, он переходил на подоконник. Туда приходилось перекладывать и угощение. Утолив аппетит, Василий Иванович залезал по свисавшему проводу на репродуктор и оттуда наблюдал за каждым моим движением, не обращая внимания на музыку и голоса, раздававшиеся возле него.

Когда я смотрел на этого крошечного зверька, на душе у меня становилось легче. Почему-то, видя рядом мышонка, мыслями я уносился в далекое детство, во времена гражданской войны. Тогда мальчонкой, таким же глупеньким, как мышонок, я впервые увидел в небе огромную летящую птицу - аэроплан. А потом виделся окровавленный человек, лежащий в обломках упавшей на землю огромной птицы...

Все это я часто видел в беспокойных коротких снах, вижу и теперь.

Не думал я, не только

в детстве, но и позже, что те кружившиеся над лугом аэропланы входили в отряд морской авиации Балтики, который постепенно превратится в 4-й гвардейский истребительный авиационный полк. Вместе с боевыми друзьями я насмерть сражаюсь, чтобы защитить Родину. А ведь часть моей Родины - пусть совсем крохотная - это тот самый луг, где мое детство вывело меня на главную дорогу жизни... Воспоминания захлестнули меня.

Неожиданного гостя Василий Иванович встретил настороженно. Мышонок мелькнул хвостиком и спрятался за черную бумажную маскировочную штору, полностью закрывавшую узкое высокое окно. Когда мы разделись, сели на табуретки в ожидании ужина, я достал из кармана реглана маленький белый сухарик, постучал по столу. Зверек выглянул из-за шторы, но на стол не пришел, вновь спрятался. Егор с удивлением посмотрел на моего Василия Ивановича и сказал:

–  Ну и зверище живет у тебя! Не боишься, что ночью ухо прокусит?

–  Нет, он добрый, ласковый, а вот посторонних остерегается, - пояснил я гостю и положил сухарик за штору. - Угощайся, Василий Иванович, мы тоже сейчас будем ужинать.

В дверь постучала и вошла с небольшой круглой корзинкой официантка летной столовой Таня, за которой еще с 1941 года закрепилось ласковое прозвище - Рыжик. Она уже знала, кто этот летчик в краснофлотской форме. Поэтому, бегло взглянув на сидевшего, проговорила певучим, мягким голосом:

–  Первый раз вижу краснофлотца-летчика. Если к нам надолго, то буду кормить хорошо, а если на день-два, то и технической нормы хватит. А на всякий случай, Василий Федорович, я прихватила дополнительно сто грамм, от которых вы вчера отказались.

Таня вначале достала из корзинки маленький графинчик и две стопочки, поставила их на стол, улыбнувшись, разложила в тарелки второе - мясное блюдо, положила на блюдечки по два кусочка сыра и колбасы.

–  Кушайте, сейчас принесу крепко заваренного чаю.

–  Не надо, у меня воды полный электрочайник, сейчас вскипятим, и чай есть на пару заварок. Спасибо, что принесла ужин. Не будем, Танечка, вас мучить двойным хождением, а краснофлотец Георгий Дмитриевич Костылев прилетел не в гости, а воевать над своим домом. Он ведь родом из Ораниенбаума, - пояснил я Рыжику.

Таня широко раскрыла глаза, пристально посмотрела на Егора, повернулась к двери, собираясь уходить, но задержалась немного и сказала:

–  Рада пополнению из числа местных жителей, много слышала о вас, а вижу впервые. Думала, что летчики воюют только в воздухе, а оказывается, они и на земле вояки, - и, не оглядываясь, закрыла за собой дверь.

–  Не удивляйся, Егор. Они ведь в столовых знают все наши дела - хорошие и плохие. Давай, присаживайся к столу, будем ужинать.

Я налил по рюмочке хвойной водки.

–  Ради тебя одну выпью. Желаю боевого успеха.

Когда выпили и закусили кусочком колбасы, Егор спросил меня:

–  Почему вчера не выпил положенной нормы? Ты же провел хороший бой с "фиатами", сам сбил одного и сегодня пьешь одну рюмочку...

Пришлось признаться Егору, предупредив, что об этом другие ничего не знают. Подкрадывается болезнь, и, наверное, сдает печень, - под правым подреберьем сильные боли и тошнота, особенно после курения и даже совсем небольшой дозы спиртного. Поэтому бросил курить, отказался от "наркомовской" нормы и свиного сала.