Во имя Мати, Дочи и Святой души
Шрифт:
– Транспортный вопрос – всегда сложный. Решим, однако… Нам уже во дворец ехать! А с этим – утро вечера… Свами своей можешь не говорить пока. Сами разберемся.
Про деда Ивана Натальевича Свами знала и даже одобрила, так что стыдиться Клаве было нечего: добрая Дэви и должна повсюду творить справедливость. Но Витёк был по-своему прав: от деда Натальевича досталась квартира, новая ладья Сестричеству, а от Пупочки остались одни хлопоты. Так что одобрит Свами гораздо меньше. А может и припомнить
36
Они заехали в корабль, Клава прыгнула в плащ, подхватили Свами и помчались во Дворец спорта. Подъехали, когда уже началось. Клаве хотелось одного: скорее! Жар в бедрах, который она пронесла сюда во Дворец из самой квартиры бывшего Федотика, поднимался по телу и претворялся во вдохновение.
Додик был вдохновлен по-своему.
– Целый день только и звонят после вчерашнего. Резонанс называется! Тридцать секунд телевидения я разрешил: для паблисити. Оставим сегодня нашу Каленьку Дэви на катарсис: в конце второго выпустим.
Бас Иаков в уборную вдвинуться и не пытался – взглянул из коридора, пророкотал:
– Как лампадку вынесу. На ладони.
И показал как будет нести – на вытянутой руке. И ни в одном суставе не дрогнет.
Свами тоже приняла участие: утренней росы налила.
Наконец позвали.
– Упадешь по трубе! – крикнул в спину Додик.
Предчувствуя священное беспамятство, Клава пошла навстречу свету и грому, перехватила у взывающей певицы:
Толька, Толька, Толька… и первым криком завела ждущий зал:
Божа, Божа, Божа, Божа!
Слепила знакомая тьма:
синий-зеленый-красный
Клава не видела, но проникала сквозь вспышки: зал стоит, прыгает, пляшет, плачет, хлопает в едином сердце и готов броситься на сцену, на нее – или задохнуться под нею, сжимаемый лихорадочными бедрами.
По одному бы добровольцу погибать для вдохновения в ее бедрах перед каждым концертом – и только позавидуют счастливцу!
Божа, Божа, Божа, Божа!
И ничего нет сильнее и проще.
Все-все-все. Хором-хором-хорошо.
Так же хором все спасутся – если не рухнет крыша как перегруженный мост. А если рухнет – тем вернее вознесутся в рай прямо из-под обломков.
Божа, Божа, Божа, Божа!
Слабее вспышки.
И какая-то труба. Побудка.
Божа, Божа…
Труба трубит. Будит.
Не команду вспомнила, а изнемогла.
Шагнула и упала.
Всех труба будит, а ей бы – уснуть.
Слышала, припав
И унеслась на них в закулисье.
Сама Госпожа Божа унесла ее руками баса.
Рев и гром догоняли. Не отпускали.
Метнулся кто-то – не Додик, мельче:
– Не отпускают! На аплодисмент пожалуйте!
И бас Иакова:
– На бис святые не выходят.
За боковым служебным выходом терзала наряд охраны толпа. Как шторм, который запирает слабому суденышку выход из гавани.
– Еще один выход есть. Может, туда такси подать? дрогнул Додик.
– А тачанка моя? Они разнесут с досады, когда поймут, что упустили! – несогласный Витёк. – Вертушку бы на крышу, как на авианосец.
– Тебе тачка дороже или гениалочка наша? Будет эта безумная Калька – тысячи тачек наши!
– Не робей, Додик, – решила Свами. – Толпа – это наша толпа. Госпожа Божа послала – жаждущих света. Яков, иди первый, я рядом. Я буду возглашать, а ты повторяй. Понял? За нами Витя с Дэви. Ну, помогай, Божа!
Выдвинулся Иаков. Свами сбоку.
– Каля Дэви с вами! – крикнула Свами.
Но кто ее слышал дальше десятого тесного ряда?
«Каля Дэви с вами!!» ретранслировал бас-расстрига.
И откликнулись от последних рядов:
– С нами! Дэ-ви, Дэ-ви! Бо-жа, Бо-жа!
– Грядет перемена чисел! Грядет век Кали Дэви!
«Грядет перемена чисел! Грядет век Кали Дэви!»
– Дэ-ви, Дэ-ви!
– Поклонитесь Госпоже Боже! Отрекитесь от ложных богов самозванных!
– Проще, – пророкотал Иаков в полбаса и ретранслировал прежний тезис:
«Каля Дэви с вами!!»
Без команды выхватил Клаву и взметнул на головой.
– Дэ-ви, Дэ-ви! Бо-жа, Бо-жа! – усилилось стократно.
Свами больше не распоряжалась.
«Грядет перемена чисел! Грядет век Кали Дэви!»
– Дэ-ви, Дэ-ви! С на-ми, с на-ми!
– Со снами, – фыркнул Витёк.
«Век Кали Дэви!»
– Век-Кали-Дэви! Век-Кали-Дэви!
– Пошли, – буркнул бас.
И приблизился к стоящей в одном шаге тачанке.
Витёк откинул заднюю дверцу.
– Прошли.
Иаков всадил Клаву в машину как пирог в печь – и тотчас содрал с нее серебряный плащ.
Но Клава почувствовала, что этим ручищам ее нагота неинтересна.
Иаков распрямился и закрутил опустевший плащ над головой.
«Каля Дэви с вами!!»
Свами скользнула сбоку и плюхнулась на сиденье.
– Дэ-ви, Дэ-ви! С на-ми, с на-ми!
«С ва-а-ами!!»
И отшвырнул пустой плащ далеко в сторону – вправо.
Там закипела свалка.
Фаны за лоскутки бились. Оглашенные.