Во славу человечности!

Меллер Юлия Викторовна

— Конечно, малышка, шаманы внутри имеют зверя, но оборачиваться не могут. Но не хотел бы я, чтобы кто-то из моих детей стал шаманом.

— Это почётно! — укорила его Аня.

— Пушистик, шаманов уважают, но они придурочные какие-то! То смотрят на тебя и не видят, то глаза закрыты, а ругает за то, что в носу ковырнул! Спрашивается, его-то какое дело; но нет, будет трясти своим бубном, блох раскидывать, а ты не смей нос воротить. Так что, малышка, давай мы без них в роду обойдёмся.

— Дудич никаким бубном не трясёт.

— Вот

потому твоего шамана и пускают в замок. Он хоть моется, а наши считают, что этого делать нельзя.

— Фу!

— Вот тебе и «фу»! Иди ко мне, сладенькая моя, нашепчи мне в ухо свои секретики.

— Гор, тема слишком серьёзная, — давая мужу по рукам, Аня всё же пересела к нему на колени и начала рисовать пушки, ядра, ружья, пули.

— Понятия не имею, как это внутри устроено, как изготавливается. Этим всем займётся Сибилл, он живёт в долине, и ещё, может быть, наш учёный. А я даже не смогу сделать то, что есть у Кирама, хотя это такой примитив, что зубы сводит.

— Анюта, это правда, что ты душа из чужого мира?

— Мои наболтали? Представляю, что ты услышал! Имей в виду, мне не сотня лет, я моложе тебя. Я пыталась тебе рассказать, но побаивалась.

— Я как увидел тебя, так знал, что ты особенная!

— Ах, подлиза!

— Расскажешь мне о своём мире? Мне интересно, как это другой мир, сколько их, как до них добраться, и знаешь, стоит обо всём этом задуматься, так голова идёт кругом от сложностей мироздания.

— Что знаю, то расскажу, — улыбнулась Аня, — но это только ради утоления твоего интереса, особой пользы от моих знаний нет.

— Ты ошибаешься, я у тебя многому научился.

— Гор, ты смог, потому что ты сам особенный. В тебе есть тяга к знаниям, ты… сложно сказать, но может быть то, что в твоих корнях затесался человек, делает тебя более разносторонне направленным.

— Ты считаешь, что чистокровные оборотни глупее?

— Все разные, но согласись, что упёртость и некоторая ограниченность в интересах оборотней — это факт. Посмотри на других, никто не может похвастать, что разбирается одновременно во всём, а ты — пожалуйста. Любая отрасль, будь то торговля или сельское хозяйство, война или забота о сиротах. У тебя нет границ, видишь что-то интересное и познаешь, а тот же Черен будет долго присматриваться и уйдёт. Если ему не полезно для дела, то не интересно.

— Анюта, ты уж как-то всех под одну планку строишь, сама любишь говорить, что все разные, а тут…

— Прости, упёртые везде есть, но среди оборотней больше, чем среди лейнов. А про тех людей, что пришли к нам из-за океана, я вообще не берусь рассуждать!

— Ладно, моя радость, мне надо подумать и действовать. Если что-то надумаешь, согласуй со мной.

— Гор, ты меня обижаешь, когда я тебя подводила?

— Никогда, пушистик, но после Большого Совета я сюрпризы очень не люблю.

Аня нахмурилась. Звенящая, мучительная своей навязчивостью тревога отступила, когда она выступила

на Совете. Не ушла, но скрылась и будто бы контролировала ситуацию. Сейчас внутри было пусто. Даже как-то непривычно и одиноко. Теперь абсолютная свобода в принятии решений. Подсказки закончились. Значит ли это, что всё обойдётся? Аня тяжело вздохнула: как раз наступило время, когда не помешала бы помощь, потому что совершенно непонятно, за что хвататься, какие будут последствия.

— Работай, а я пойду, посмотрю, как устроили беров.

Аня прошлась по коридору, потом вернулась, чтобы написать записку Мраку о перерыве в его учёбе. Для него есть работа, и только он выполнит её так, как надо. Добравшись до беров, она узнала, что едва они очутились в полном покое, то уснули.

— Вымотались, — докладывал Клевер, — ещё когда их кормили, они засыпали, а как вернулись от вас, так попадали на кровати и только храп слышен.

— Ну что ж, пусть отдыхают, заслужили.

Вскоре прибежал летописец, и Аня поручила ему записать рассказы о путешествии вокруг континента и через горы. Узнать, что они видели, как объединились.

— Меня интересует всё. Какая погода, что за растения они видели и где, животные, другие разумные, реки, какие трудности им повстречались. Мрак, записывай всё! Как только у нас будет поспокойнее, так мы тоже пошлём наших оборотней разведывать незнакомые земли, и чем больше для них будет подсказок, тем лучше. Если у тебя получится собрать много материала, то мы напечатаем книгу, чтобы с этим путешествием ознакомились все желающие. Поэтому даже впечатления беров тоже фиксируй. Грустили они или отчаивались, радовались, чувствовали себя здоровыми или с ума сходили от голода.

— Да, — мальчик восторженно смотрел на правительницу и уже в нетерпении проверял свою сумку, достаточно ли у него с собой чернил, бумаги, грифелей.

— Сейчас беры отдыхают, а ты подойди к леди Мине и попроси её поселить тебя рядом с ними. Чтобы они с тобой охотней общались, ты приглядывай за ними, проследи лично, чтобы их обеспечивали всем, что необходимо. Мы не имеем права их задерживать, но сам понимаешь: чем дольше они тут пробудут, тем толще у тебя получится книга. Всё, иди.

Мальчик поблагодарил и сорвался с места. Ещё бы, такое важное поручение! Остаток дня пришлось посвятить хлопотам. Гор забежал в покои только под утро, поцеловал Аню и, ополоснувшись, снова помчался.

Новостей не было, но не зря говорят, что утро вечера мудрёнее. Аня пригласила путешественников к себе в кабинет вместе с летописцем и начала ещё раз спрашивать их о том, что они видели.

— А как вы посчитали корабли? Если их было несколько сотен, то они заняли много пространства, и вы могли сбиться со счёта.

— Мы считали их кусочками. Перед нами было около пятидесяти кораблей и дальше их было несколько раз пятьдесят.

— Угу, то есть всё-таки считали на глазок, — покивала головой Аня.